Яков Кротов

Ранее: Предыстория войны ленинисткой России с Белоруссией. - Большевистский путч в Минске.

Трудно сказать, кого больше ненавидил Кнорин: демократов, белорусов или евреев. Они для него сливались воедино. Он упрекал Белорусскую Громаду за коалицию с партией социалистов-сионистов: она этим якобы «унижала себя в глазах руководящих политических работников».

Во вторник 5/18 декабря 1917 года в Минске открылся, наконец, Всебелорусский съезд. Почти две тысячи делегатов, из них тысяча с решающим голосом. Кнорин утверждал, что съезд открылся с разрешения Сталина, но никакие источники этого не подтверждают. Это был полномочный съезд белорусов, которые разрешения большевиков нимало не спрашивали.

«8 ч. 45 минут вечера. Взвивается занавес. Впереди стол президиума. Сзади совет старейшин. В центре стоить белый стяг, на котором написано: «Нехай жыве вольная Беларусь». Слева национальное красно-белое знамя с надписью: «За родный край, за вольную Беларусь». Справа красное знамя Белорусской Социалистической Грамады».

Но разгорелся скандал:

«Этот величественный день под конец был омрачен неслыханным нахальством представителя, по его словам, латышского народа, а вернее просто нахального большевика, который предложил нам, истинным сынам многострадальной, но отныне свободной Белорусской нации, он имел дерзость предложить нам выбросить наше белорусское знамя. Какая бульварная дерзость! Какое оскорбление всему белорусскому народу! Не хорошую услугу оказал большевикам их представитель. Крики возмущения, поднятые кулаки, крики: «вон» и «долой» были ответом на «приветственную» речь».

Нетрудно понять, что этим большевиком-латышом был Вильгельм Карлович Кнориньш. Он в своём мемуаре, конечно, об этом скандале скромно умолчал.

Алесь Гарун, белорусский поэт-классик, ответил Кнориньшу:

«Или латыш, оскорбивший нас, забыл про свою родину Латвию, или не читал совершенно газет, так как в них написано, что на 5 января созывается Латышское Учредительное собрание (бурные аплодисменты и смех). Как мечтали мы, социалисты, собрать вас всех и наконец дождались. Нам необходимо как можно скорее свое Учредительное Собрание».

Восторженно описывала газета первый день работы съезда:

«Бывший губернаторский дом, оплот рабства и принижения белорусов — оживился в нем появился его настоящий хозяин. Смесь сермяг, желтых полушубков, пиджаков, серых шинелей — производить приятную картину. Там, где не смела ступить нога холопа — важно сидят, стоять и раскуривают вольные граждане Белоруссии. Говор, смех, порой горячий спор о судьбе Родины. …

Средних лет солдат, представитель, по его словам, двух тысяч крестьян, доказывает ненужность национальной армии — зачем она, всем известно, что теперь солдаты-большевики придут сюда и будут все устраивать по своему, а остальному народу не дадут и слова молвить.

Ему возражают, что классовой борьбы в Белоруссии нет, резкого распределения между национальными стремлениями не наблюдается и если и явятся у нас большевики, то они будут наши, с ними мы будем сами и разговаривать. Свой своего скорее поймет и не позволить ни себе ни другим производить опыты над родной страной.

Опыты можно производить только над кроликами и чуждыми нам народами. Мы всех зовем, всех просим спасти наш край, пусть и наши большевики, приехавшие с других фронтов и краев, увидят во что превратилась Родина и у них никогда не поднимется рука, чтобы опрометчивым решением добить гибнущую Белоруссию».

Большинство выступавших на съезде критиковали большевиков, хотя, кажется, тоже не думали, что у тех «поднимется рука» на «кроликов». До разгона Учредительного собрания и расстрела мирной демонстрации — первого расстрела мирных людей — оставалась неделя.

Александр Цвикевич говорил:

«Большевики понимают самоопределение очень оригинально: «без моего повеления ничего не может быть». «Мы вас самоопределим» (смех в зале).

Цвикевич был арестован в 1930 и расстрелян в 1937 в Минске.

Иосиф Мамонько:

«Если в Петрограде большевики без съезда объявили власть, то почему мы не можем объявить власть на съезде?»

Мамонько был арестован в 1928 и расстрелян в 1937 в Сандармохе.

Ленинистские историки писали позднее:

«Съезд высказался против установления Советской власти в Белоруссии. Показав свою контрреволюционную сущность, он тем самым подписал себе смертный приговор».

Кнорин был точнее и не утверждал, что съезд, постановивший создать как раз настоящую советскую власть, высказался против советской власти:

«Принятая съездом резолюция о власти, однако, оказалась национально-демократической, на деле сводящеюся к замене власти советов национально-демократическою властью, выделенною съездом. Вследствие этого, Совнарком Области решил съезд распустить».

Действительно, в резолюции 17/30 декабря говорилось:

«Закрепляя свое право на самоопределение, провозглашенное Российской Революцией и утверждая демократический республиканский строй в пределах Белорусской земли, для спасения родного края и ограждения его от раздела и отторжения от Российской демократической федеративной Республики, 1-й Всебелоруский съезд постановляет: немедленно образовать из своего состава орган краевой власти в лице Всебелорусского Совета Крестьянских, Солдатских и Рабочих Депутатов, который временно становится но главе управления краем, вступая в деловые сношения с Центральной властью, ответственной перед Советом Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов».

Настоящий совет! Выборный совет!! Этого «советская власть» в её ленинском варианте никак допустить не могла. В зал ворвались вооружённые большевики и арестовали президиум. Но ведь в зале более тысячи человек — они незамедлительно выбрали новый президиум. Большевики арестовали и этот, всего было 27 арестованных.

Вот как описал дальнейшее репортёр:

«В присутствии вооруженной стражи и г.г. Кривошеина и Резауского, арестовывавших в это время отдельных членов Съезда, Всебелорусский Съезд принял единогласно резолюцию протеста. После принятия резолюции, вооруженные солдаты по приказу, появившегося в зале заседания начальника вооруженной силы г. Ремнева, некоторые с ружьями на руку, через баррикады из стульев и скамеек, прорвались в группу членов Съезда окружавших новый Президиум, угрожая штыками, арестовали последний. В зале поднялось невероятное возмущение. Возникла борьба. Стали гаснуть люстры. Чувствуя себя бессильными перед вооруженными насильниками, Съезд сомкнутыми рядами и с пением похоронного марша и революционного гимна двинулся к входу сквозь строй штыков вслед за арестованными. При входе из Национального Дома члены Съезда были встречены отрядом кавалерии и двумя броневиками. Во избежание бессмысленного кровопролития в темноте ночи делегаты разошлись отдельными группами».

Председателем съезда, главным арестованным того дня, был Янка Середа. Он провёл в ГУЛаге самое меньшее 13 лет и бесследно исчез там в 1943 году.

Так бескровно закончилась первая война ленинской России с Белоруссией. Настоящая война, с штыками и броневиками, хотя пока и без крови. Кровь была впереди.

См.: История. - Белоруссия. - Свобода. - Указатели.