410-е годы: Августин и павлин

Павлин встречается на христианских фресках IV столетия в римских катакомбах, на саркофагах изображался, есть очень странные, но красивые павлины в книге Кельса. Тем не менее, символом Христа павлин никогда, видимо, не был, а просто павлин нравился художникам и их заказчикам, начиная с индийцев и иранцев. Более того, изо всех животных павлин, возможно, самый двусмысленный и с трудом поддающийся однозначной символизации, не то что ворона или аист. Красив – да (кстати, красив не хвост павлина, а надхвостные перья, которые павлин ежегодно роняет после брачного сезона; ещё кстати – павлины полигамны). Но противный крик! Но кривые ножки!! Но смешные прыжки!!! Надо было дожить до фотографии, чтобы увидеть павлина парящим наподобие дракона.

В древнем Риме павлинов не только рисовали, но и ели, специально разводили. Только вот мясо было жесткое, поэтому обычно его подмешивали к мясу других птиц. В античных баснях павлин символ напыщенности. Аристотель обозвал павлина ревницем и гордецом, в басне Авиана павлин учит журавля летать. Между прочим, основанием для этого послужили не столько перья, сколько именно противный голос (Исидор Севильский считал, что латинское «паво» - это воспроизведение крика павлина) и крайняя неуживчивость с другими птицами. Но и перья, конечно.

Имя «Павлин», кстати, не от «павлин». «Павлин» - уменьшительное от «Паулюс», «Малыш», а павлин на латыни «паво».

Блаженный Августин Иппонский в начале IV века, однако, привлёк павлином на службу Церкви, сделав их доказательством нетленности плоти:

«В Карфагене нам предложили сваренного павлина; мы приказали из его груди вырезать кусок мякоти, достаточной на наш взгляд величины, и спрятать; этот кусок через некоторое время, более чем достаточное для того, чтобы всякое другое мясо испортилось, когда его нам предложили, не имел никакого неприятного запаха. Спрятав его снова, мы нашли его таким же по истечении более чем тридцати дней, и таким же по истечении года, с той только разницей, что мясо сделалось несколько суше и жестче».

Августин не утверждал, что павлин особо как-то свят, он лишь иллюстрировал тезис, что «для Бога нет невозможного»: «Кто, как не Бог, Творец всего, сообщил мясу мертвого павлина свойство не портиться?» А ещё сицилийские саламандры живут в Этне и не горят. Следовательно… Следовательно, возможны вечный адский огонь, в котором вечно будет мучаться человеческое тело.

Спустя тысячу лет англичанин Уильям Лэнгленд, обличая богачей, оригинально переделал метафору Августина: жадность и бессердечие делают плоть богачей подобной плоти павлинов, так что после смерти они не разлагаются, как нормальные люди, а медленно отравляют землю. Планету. Более того, с павлинами Лэнгленд сравнил исполнителей воли покойных богачей, судебных приставов, которые выбивали из должников покойного деньги – видимо, он хотел оскорбить их, назвав походку ковыляющей, а голос – мерзким. Главная идея Лэнгленда: «Redde quod debes» - «Прости долги». То, что плоть хорошего человека должна уйти в землю, должны остаться только белые косточки, - это поверье не только английское, но и у православных Греции и Ближнего Востока по сей день так полагают, русская идея нетленности останков как проявления святости там была неизвестна.

Ну, конечно, и в XIV веке было предостаточно персонажей, которые как дважды два могли доказать, что прощать долги означает подрывать экономику, поощрять иждивенчество, отучать людей работать… Если, конечно, это не долги порядочных, умных, трудолюбивых предпринимателей, на которых держится экономика. Правда, эти персонажи поэм не писали.

Августин же, конечно, был прав – Бог может всё. В том числе, Бог может описать загробную судьбу человека как мучения в вечном огне не буквально, а метафорически, не чтобы просветить, а чтобы напугать (Лэгленд, кстати, был противником индульгенций, предлагая богачам отдавать деньги не духовенству, а беднякам). Не говоря уже о том, что и кости человеческие не вечны, а большинство останков попросту сгорели в самом обычном, не вечном огне. И к останкам тех, кто боялся кремации, это тоже относится. Разошлись атомы с молекулами, разбежались по закоулочкам. Что ж, как говорил один герой Булгакова, «если меня расстреляли в Одессе, я не имею права приехать в Москву?» Если я напыщенный хищный павлин (кстати, павлины всеядны) и меня кремировали, Бог не в силах меня спасти? Ну и кому нужен такой невсесильный Бог!

А Бог и не нужен, упаси Бог! Бог же не деньги. Лишний Он, Бог.

Только, как говорил Оскар Уайльд (умерший, кстати, нищим), только лишнее необходимо.