История Израиля в Новое время: личное, национальное, социальное?

В случае с Израилем проблема «национального» особенно драматична, потому что тут изначально о национальном говорили те, для кого первично было вовсе не национальное, а социальное. Те евреи, для которых было важно молиться и умереть в Израиле, не создавали Израиль. Они просто приезжали в Оттоманскую империю и покупали собственность на Святой земле. Их было немного, несколько сотен в течение XIX века, не потому, что это было тяжёлое предприятие (хотя оно было тяжёлое), а потому что людей с таким религиозным ощущением было немного, и нигде в Библии или иудейской традиции не найти заповеди «умри в Израиле». Обязательным было посещение Храма на Пасху, вполне идентичное по месту в религии исламскому хаджу, но не более того.

Поэтому к моменту возникновения Турции в Палестине проживало около 300 тысяч человек. Пятая часть из них жила в городах, которыми считались (справедливо) всего шесть поселений — Иерусалим, Газа, Сафед, Наблус, Рамла и Хеврон. Первая оттоманская перепись зафиксировала традиционное аграрное общество, отнюдь не пустыню.

За два века население выросло в соответствии с нормой для аграрного общества — 350 тысяч. Количество городов увеличилось до 13, так что стагнации не было, в городах жило 30% населения. Учёт национального состава не вёлся, потому что тогда во всём мире этническое отождествлялось с религиозным. 85% мусульман, 11% христиан, 4% иудеев. Если уж говорить о национальном, то арабов было более 85% мусульман, потому что христиане (православные) тоже были арабами.

Что вкладывается в слово «араб»? А что вкладывается в слово «еврей»? Фиктивность нации в том, что возможна «ассимиляция». Страшный сон еврейских националистов — ассимиляция евреев неевреями. При этом предполагается, что еврей перестаёт быть евреем. Но если речь идёт об ассимиляции арабами, об «арабизации» не арабов, то еврейский национализм возмущается — «ассимилированные арабы» вовсе якобы и не арабы.

В ХХ веке внимание к национальному возросло. Поэтому англичане — «протекторы» Палестины — уже фиксировали отдельно арабов-бедуинов, которые мигрировали в Негев из Египта. Обычный миграционный процесс, таких миграционных процессов тысячи, они были и будут всегда. Просто некоторые миграционные процессы зависят от природных, «естественных» факторов, а некоторых — от факторов «человеческих». Если человек меняет страну из-за голода — это кажется «естественным» (так евреи сменили Палестину на Египет). Если человек меняет страну из-за религиозных убеждений или национализма — это «человеческий фактор». Но вообще-то и желание спастись от голода — тоже «человеческий фактор».

В 1920 году в Палестине («подмандатной» — то есть, включая нынешнюю Иорданию, как и предыдущая статистика относится именно к этой территории) было почти 700 тысяч человек. Доля мусульман снизилась до 75%, доля евреев выросла в два с половиной раза и составила 11%. Через 30 лет, в 1848 году, доля евреев выросла втрое, до 32%, а общая численность населения выросла до 1,9 миллионов.

Многие (не все) израильские националисты подчёркивают, что за период между двумя мировыми войнами в Израиль переселилось не только множество евреев из Европы, но и множество арабов. Дело даже представляют так, что арабы как мухи полетели вслед евреям, потому что евреи давали арабам работу.

Однако, статистика — статистика Статистического Института Израиля — говорит, что прирост в основном был естественным. Из-за границы Палестины прибыло не более 42 тысяч арабов (евреев прибыло в десять раз больше). Прирост вполне предсказуемый — и в Палестине начался «демографический взрыв», связанный с развитием медицины и техники. Понизилась детская смертность, повысилась урожайность.

В 1931 году из жителей Палестины родились не в Палестине 2% мусульман, 20% христиан и 58% евреев. Многие из тех, кто сейчас ассоциируется с создателями Израиля, в 1931 году в Палестину ещё не приехали.

К 2014 году количество иудеев и арабов сравнялось (если не считать населения Иордании!) — по шесть миллионов. Среди иудеев рождённых в Палестине 68%, в Европе и США — 22%, в Азии и Африке — 10%.

Израильские националисты считают недостоверной и британскую статистику, и арабскую. Спорить с ними бесполезно, а главное — цена вопроса опять же нулевая. Иначе мы оказываемся во власти двойного стандарта: когда начиналась еврейская иммиграция в Палестину, не имело значения, сколько в Палестине уже живёт евреев. «Право веры» было выше «права земли».

Израильские националисты считают, что современные арабы в Палестине — «понаехавшие». Это неверно. Впрочем, они не согласятся вернуть завоёванные земли и тем арабам, которые оставили свою собственность во время войны 1948 года. «Умерла так умерла!» Бежали — всё, обратного пути нет.

Разумеется, это двойной стандарт — ведь сами евреи не считают, что их бегство из Палестины от римских войск лишило их права вернуться. По логике националистов, евреи во II-III веках должны были оставаться на родной земле и предпочесть гибель от меча завоевателей, как арабы в 1948 году должны были предпочесть гибель от меча евреев.

Израильский национализм, как и любой другой, наивно двуличен. Он обосновывает себя на международных документах, когда они ему нравятся, но он же отвергает те международные документы, которые ему не нравятся, как вмешательство во внутренние дела. Он просит помочь Израилю как форпосту западной цивилизации и принимает помощь — и деньгами, и оружием, но он же бичует западную цивилизацию как антисемитскую и про-арабскую.

В конечном счёте, национализм апеллирует не к крови, а к мускулу. Прав тот, у кого сильнее армия. Поэтому этот национализм так боится, что арабы завоюют Палестину. А надо бы бояться того, что евреи окончательно «освободят» Палестину от арабов. Надо бояться даже того, что будет выполнена резолюция ООН о создании двух государств — арабского и еврейского, потому что и это не победит национализм, а лишь разведёт националистов по углам, углубит национализм.

Не существует, видимо, никакого прочного, долгосрочного решения проблемы Израиля — или Кипра, или Украины, или Грузии — в существующей «системе международных отношений». Надо стремиться к тому, что само это выражение казалось абсурдным как «система феодальных отношений», «система рабовладельческих отношений». Глобализация должна прийти к поставлению личности выше «народа», «нации», «страны». Это означает замену «международного права» «межличностным правом». Дело долгое — но вряд ли понадобится более времени, чем для победы над рабовладением или феодализмом, главное, осознать цель и двигаться к ней.