Первое столетии — сто лет родовых мук Церкви. Неверно думать, что был «иудаизм», внутри которого было «иудеохристианство», словно зародыш, а потом выделилось «христианство».
Первое столетие — эпоха, когда Израиль был, пусть и оккупированной римской провинцией, но всё же регионом с полнокровной жизнью. «Полнокровная» — значит, разнообразная. Как и в современном Израиле много разнообразия — неимоверно больше, чем в каком-нибудь еврейском гетто или местечке. Разные направления в иудаизме, а большинство людей просто о Боге и веруют не думают. Так и две тысячи лет назад — большинство были формальными верующими, практическими агностиками, а меньшинство веровали очень по-разному. Поэтому сегодня историки даже иногда говорят об «иудаизмах» и «христианствах».
Христианство не столько «выделилось», сколько его «выделили» — уже в конце I столетия. Иудаизм так же «выделил» христианство, как христианство «выделило» Льва Толстого. Анафематствовали — но при этом Толстой остаётся куда более верным Богу и близким Христу, чем те, кто его анафематствовали, а потом стали верными рабами Сталина, Берии и других малоаппетитных персонажей.
Почему «выделили»? Не из-за веры в то, что Иисус — Бог, которая в I cтолетии была ещё не очень облечена в слова, не из-за послаблений новообращённым грекам по части обрезания и других предписаний. Выделили, потому что падение Храма было для кого-то огромной трагедией, а для верующих в Христа — нет. Ведь вся трагедия Голгофы — из-за того, что Христос говорил, что наступает время Царства, в котором молиться будут не в Храме, а повсюду, и Себя сравнивал с Храмом, и обвинение гласило, что Иисус призывает разрушить Храм. Что было формально клеветой, а по сути правильно — Бог хотел разрушить Храм.
Запрещал ли Иисус войну, военную службу? Ничуть. Как и Иоанн Предтеча, который на вопрос солдат, как жить, отвечал «честно». Не брать взяток, не вымогать взяток. Тогда ведь не было разделения армии от полиции, и военные назывались и «милиция» от «милес», «вооружённые». Среди первых верующих — военный, сотник Корнилий, и в отставку он не уходил. А уж сколько военных метафор в Евангелии!
Только вот главное-то в Евангелии — что Царство Божие наступило, и Царь — распятый и воскресший Иисус. Машиах, Христос пришёл не сделать Израиль независимым государством, а править всей планетой. Маленькая разница! Война возможна только между разными царствами, а если царство одно — Христово, то не с кем воевать.
Что до военных метафор, то они как раз подрывают войну как буквальное явление, таково уж свойство языка. Если, как сказал апостол Павел, «наша войне не против тела и крови, а против духом», то как втыкать меч или копьё в тело , из которого потечёт кровь?!
Есть и одна теоретическая тонкость: Иисус предписал любить врагов. Тебя бьют? Подставь щёку. Безо всяких оговорок, какой враг — твой или отечества. Без примечания насчёт ребёнка или женщины. Просто — люби врага. Прощай 777 раз. Терпи. Хорошенький солдат получится с такой программой?
Самое же главное — военные Христа распяли. И не только. Да, Иоанн Предтеча не убеждал солдат бросить службу — так Иоанну Предтечи голову отрубили! Не какой-то особый палач, просто один из солдат пошёл и отрубил, не проблема. Не за взятку, за зарплату, по присяге. Ах да — клясться Иисус тоже запретил, а без клятвы какая ж воинская присяга.
Авраам сражался и убивал врагов, сам же умер своей смертью, вполне победителем. Моисей начал свой путь с того, что мечом зарубил обидчика евреев, и Моисей умер своей смертью, вполне победителем. Иисус же… И каждый раз, когда звучат, как просил Христос, слова «Это Моё Тело, убиваемое ради вас» — нет, это не осуждение войны, это что-то намного более занозистое для любого, кто задумал убить человека.