Знаменитое «мужья, не будьте суровы к женам» (Кол 3:19). У Десницкого «суровы», у Кузнецовой «резки». А идеальный перевод — у адвентистов: «не огорчайте». Почему идеальный? Потому что в оригинале слово с корнем «горький». Ну и, конечно, свадебное «горько!» тут же. Чтобы у жены не горчило во рту от твоих закидонов, как горчит, когда желчный пузырь разгуляется или от других унутренних проблем.
А жена может огорчать мужа? Да мы только с горчицей и съедобны!
Библия предписывала (и предписывает) на Пасху есть горькую траву как напоминание о страданиях в Египте. Средневековый иудаизм Европы считал таковой травой римский латук, сам по себе не горький, но оставляющий горьковатое послевкусие. Конечно, в России таковой травой должен быть хрен и только хрен. В крайнем случае, редька, которой хрен не слаще.
Эта трава в Библии называется «марор», «горькая».
Что, конечно, вызывает в памяти слова Екклесиаста: «И нашёл я, что горче смерти женщина, потому что она — сеть, и руки её — оковы».
В греческом переводе «горче» — «пикротерон». В греческом тексте послания Павла в Колоссы однокоренное слово «пикрайнестхе» обозначает то, что мужья не должны делать своим жёнам. Чему полностью соответствует русский глагол «огорчать».
За полтысячелетия — заметный прогресс от «женщина горчее смерти» до «мужчины, не будьте для женщин горчее смерти!»
Впрочем, прогресс никогда не бывает линейным и всеобщим. В XIV-XV веках в европейских иудейских рукописях, излагающих порядок пасхального пира, появляется замечание: «Есть в мире обычай, что муж [упоминает марор и] показывает на жену, как сказано «плохая жена горше смерти».
Всё-таки мизогиния Екклесиаста смягчена, ведь тот говорил о любой женщине, а тут лишь о плохой.
Иллюстраторы вдоволь повеселились. Нужно учитывать, что головка латука имеет очень специфическую форму и похожа на совсем другую головку. И вот мужчина держит в руках латук и показывает разом на него и на жену.
Сходство замечали не только евреи. У Жака де Витри (130 проповедь) сатана входит в монахиню с латуком. Аньола Фиренциола описывает монаха, который в знак непристойного предложения дарит женщине «чудеснейший латук» из своего огорода.
На иллюстрации миниатюры из Парижской агады 1333 года, Каталонской, рубеж XIV и XV веков, Вашингтонской агады 1478 года, сборника Ротшильда, Феррара, 1479 год.
Не сразу заметно, что на миниатюре 1478 года женщина держит в руке меч. Чисто Юдифь. Причём только она находится по левую руку от мужчины, на других изображениях женщина справа. Меч-то требует иметь свободной именно правую сторону.
Но самая интересная самая ранняя миниатюра. Тут жена отвечает мужу: «А я тебя считаю одним из них». В смысле, «сам ты хрен». Это что, поверху шутник надписал: «Придёт третий и завоняет между ними». Это обыгрывание поговорки о мудром раввине: «Придёт третий и рассудит между ними». Ну да, мудрость благоухает как хрен.
А вы говорите, страдающее Средневековье. Чтоб мы с вами так страдали! Шутили, значит, любили. Ибо сказано в Песне Песней: «Крепка как смерть любовь». Крепче водки и так же сбивает с ног. Ты посмотри, смерть, на своё жало и посмотри на пасхальный хрен — поняла намёк? Отползай, бедолага... брекзит тебе!