Роман «Видео-Иисус» вышел на немецком в 1998 году в твёрдом переплёте и популярности не сыскал, но в бумажной обложке продажи пошли успешнее, был даже снят двухсерийный телефильм («Таинственная реликвия»). На русском языке роман вышел в 2004 году (доступен в сети целиком), из фильма любительски дублирована только первая серия.
Сюжет прост: в Израиле один турист случайно проваливается во времени и оказывается рядом с Иисусом. В руках у туриста видеокамера, он снимает Иисуса, прячет диск с записью. Через 2000 лет (роман написан, заметим, как раз к 2000-летию христианства) запись находят археологи. За ней начинает охотиться Ватикан, опасаясь, что запись опровергает историчность Иисуса и Его чудес. Археологи спасают запись, но не публикуют её широко, а распространяют среди друзей.
У видео странная особенность: одни смотрят и умиляются Иисусу, другие остаются абсолютно холодны. Кто умиляется, те периодически собираются и пересматривают запись, чтобы вдохновиться:
«Эти глаза… Стивен испуганно замер. Это были большие, чёрные глаза, глубокие, как бездонные колодезные шахты, как пропасть. Голова начинала кружиться, если долго смотреть в них. Каким-то непостижимым образом этот человек был целиком здесь, полностью отдаваясь тому, что он делал, и вместе с тем он был не от мира сего. Он отламывал хлеб, макал его в чашку и ел, и каждое его движение было поразительно величественно».
В то же время скептик говорит:
«Если один и тот же фильм одного убеждает, а другого нет, то воздействие основано не на том, что снято в фильме, а на том, что кроется в тебе самом».
Рассуждение не слишком глубокое: как ни сними фильм, слепой его не увидит.
В романе все события раскручиваются в обратном порядке, от находки кассеты к появлению туриста, которому суждено провалиться в прошлое.
Автор романа немец Андреас Эшбах, родился 15 сентября 1959 года в Ульме, считается фантастом.
Главная тема романа, однако, не Иисус, а обличение корыстолюбия и богатств Ватикана:
«Bank of America, крупнейший частный банк мира, на пятьдесят один процент находится в руках ордена иезуитов. В Италии участие почти во всех электропредприятиях, нескольких телефонных компаниях, многих железных дорогах. Прямой либо косвенный контроль над Коммерческим банком, Римским банком, Сельскохозяйственным банком, Центральным Кредитным институтом, Римским Кредитным институтом, Banco Santo Spirito — название не случайность».
Вполне лютеранский памфлет — сразу понятно, что автор ориентировался на немецких и американских протестантов. Ватикан представляет мафиозо, который цинически объясняет:
«Истина состоит в том, что истина не имеет значения. Христианство существует две тысячи лет, а то, что живёт так долго, будет жить вечно. Истина в том, что реальная личность основателя не играет роли. Наоборот — лучше для всех, что этот человек так неизвестен и так непостижим: иначе из него вряд ли удалось сотворить идола. Даже если ваше видео показывало настоящего, реального, исторического Иисуса из Назарета, — какое человеческое существо может сравниться с тем образом, который создали мы? Нет, нам этот документ не нужен. Он причинил бы только вред».
При этом монолог никак не соответствует содержанию романа (видео), потому что видео ничего не опровергает и даже не «снижает». Обличения немножечко устарели — лет на 70 — потому что уже давно католичество не проповедует «барочного Иисуса», которого обличает автор: «Видео никогда не сможет соперничать с образами, которые верующие создали своей фантазией, со всеми этими живописными полотнами на священные темы, которые висят в музеях и супружеских спальнях, с умильными китчевыми картинками в детских Библиях».
Прочие рассуждения — перепев «Легенды о великом инквизиторе»:
«Могли ли мы допустить, чтобы обнаружилось, что Иисус сказал что-то другое, а совсем не то, что передаётся из века в век? Нет, не могли. Могли ли мы допустить, чтобы всё смешалось и спуталось, чтобы открылись двери сомнению, чтобы вера была разрушена? Но без веры нет мира в душе. Наш долг состоит в том, чтобы дать человеку возможность поддерживать веру — даже ценой потери этой веры нами самими. … Настоящий Иисус и сегодня был бы нарушителем спокойствия, угрозой общему порядку, государственным преступником номер один. — Глаза его сузились в щёлки. — Только на сей раз процесс над ним пришлось бы вершить нам».
Единственное замечание, которое сколько-то интересно, касается самой сути кино:
«На видео всё окажется убогим и жалким, примитивным и грязным, и все увидят, что Иисус всего лишь человек, как любой другой».
Ошибочное суждение. Уже давно искусство развивает именно тему Иисуса как «всего лишь человека». Чем реализует краеугольную идею Евангелия: Иисус — обычнейший человек и обычнейший Бог. Соединение человека и Бога не может произойти вообще, особенно не может произойти через «возгонку», через идеализацию человека. Невозможное, однако, совершается — но как раз через «как все», «как любой другой». Это и спасает: человек начинает сознавать, что смысл жизни не в выпендрёже, не во всемирной бессмертной славе, не в славе и понтах, а в том, чтобы «лишь человек». Потому что «лишь человек» это бесконечно много, бесконечно прекрасно, бесконечно образ и подобие Божие.
Фильм напрочь лишён всех высокоумных рассуждений, остались лишь беготня и стрельба.
Путинское православие такое же фальшивое как ленинский социализм. Ленинский, сталинский, брежневский... Путинское православие, конечно, тоже лишь продолжение ельцинского.
Общих черт у фальшивого, казённого, номенклатурного православия и номенклатурного же социализма много, и все черты неприятные. Гигантизм, формализм, бессердечие, равнодушие к истине, разобщённость людей. Даже хуже разобщённости — вяло тлеющая война всех против всех. Это последствия несвободы — как у птицы в клетке, которая выщипывает себе перья.
В 1918-1991 годах сотнями тонн издавали книге о марксизме, ленинизме и прочих гадостях, и никто эти книги — после краткого всплеска интереса в 1920-е — не читал и не будет уже читать никогда. Даже социалисты не будут читать, именно социалисты и не будут, потому что там от социализма ничего не было. Социализм — настоящий — это ведь был бы взрыв всех номенклатурных порядков. Солидарность, взаимопомощь, борьба за права трудящихся, против произвола властей...
С 1992 года тоже, видимо, уже сотнями тонн наиздавали книг о православии, которые пока ещё читают, но уже перестают и отправляют на помойку. Соответствующие сайты покрываются плесенью и морщинами.
Был университет марксизма-ленинизма, были непременные кафедры того же, и учились, зубрили, сдавали экзамены — и всё было фуфло и растворилось аки дым. Теперь есть университеты православные, и кафедры того же, и зубрят, и сдают — и всё фуфло и растворится.
Остались от номенклатурного марксизма уже к смерти Сталина пустые красные уголки, отвращение к любому упоминанию Кампанеллы или восстания Тайлера, стойкое неприятие любых разговоров о свободе, равенстве и братстве. Демагогия ж, прикрытие кровавой гебни!
Так и от номенклатурного православия уже веет той же мерзостью святости на пустом месте, отвращение к любому упоминанию Господа Иисуса Христа, распятого и воскресшего, стойкое неприятие любых разговоров о смысле, любви и милосердии. Демагогия ж, прикрытие кровавой гебни!
Но! Однако!! Тем не менее!!!
Фальшивое православие лучше фальшивого социализма. «Лучше» только в том смысле, что внутри фальшивого социализма быть социалистом решительно невозможно, а внутри фальшивого православия быть православным возможно, и даже очень.
Причина проста: быть социалистом — социальное, быть православным — персоналистическое. Смиреннее сказать, личное. Быть социалистом означает бороться за социальную справедливость. Быть православным не означает бороться за православие. Фальшивое православие как раз опознаётся по тому, что оно очень борется за подлинное православие. А чего бороться-та, всё уже поборото до нас, в этом и суть веры православныя. Не мы, не мы, а Он!
Вот почему нет разницы между агрессивными православными, которые утверждают, что можно ходить лишь в одобренные государством («канонические») храмы, и агрессивными православными, которые утверждают, что в эти храмы категорически нельзя ходить. Дело не в том, ходить или не ходить, а в том, как ходить, с кем ходить, зачем ходить.
Православие не лучше социализма и наоборот (правильный социализм есть всего лишь реализация евангельских идеалов, как и правильный капитализм, такая вот лента Мёбиуса — правильный социализм плавно переходит в правильный капитализм и обратно). Но социализм нельзя практиковать в одиночку, а православие можно. В том-то и беда с теми, кто говорит о «вере в душе», что они вовсе и не веруют, и ни в какой душе никакого православия не осуществляют, а просто для красного словца и пущей убедительности объясняют себе, почему хорошо верующему быть одному. А это не хорошо и не плохо, это просто факт — обычно и верующий один, наедине со своей душой. Только ещё и с Богом наедине. Наедине с Богом — это не как с горошиной под матрасом, это наоборот: я — горошина, Он — надо мной. Только в Церкви и полегче, словно в стручке.
Если во времена лже-социализма при встрече с членом компартии было ясно, что член этот опасный, либо лицемер, либо глупец, но в любом случае к коммунизму отношения иметь не может, то во времена лже-православия всё иначе. Вот бывали «хорошие парторги» — все знали, что они хороши постольку, поскольку ни в какой коммунизм не веруют, а могут, если без ущерба для себя, и защитить от пакостников. Сегодня есть «хорошие священники»? Нет, в таком же смысле, в каком были «хорошие парторги» — нет, и слава Богу. Зато есть просто священники — не хорошие и не плохие, а священники, и прихожане нормальные есть, и, по слухам, где-то в лесах Приамурья встречали даже нормального архиерея, в обнимку со снежным человеком.
Этим надо пользоваться. С умом, конечно, так ведь и всем надо пользоваться с умом — даже, найдя шесть золотых кирпичей, надо и ими пользоваться как надо. Не класть с пробором на всё, а класть выборочно, а положив — с тем, что выбрано, обращаться бережно, искать подобных себе всюду, где они могут быть, хоть в «каноническом пространстве», хоть в «неканоническом» (тут отличная проверка на вшивость души), а пуще всего — искать Бога и, найдя, не отставать, не отливать и стараться, чтобы Ему и в фальшивом православии были настоящие почитатели и верные служители.
Много обрушивалось на русских людей, как говорил великий адвокат Плевако. Монгольское нашествие, Смутное время, Буонапарте с двунадесятью языками, старушки-воровки, Ульянов-Джугашвили, Ленин-Сталин, из новейшей истории — Пламенеющая Готика и Мат Габуниа. Тем не менее, для отличия либерала-либерала от либерала-консерватора наилучшим остаётся...
Впрочем, не будем торопиться. Отличия либерал-либерала от либерала-консерватора важны, но полезно напомнить, что есть ещё такой параметр как искренность/лицемерие. Он важный, хотя в некоторых обстоятельствах не решающий.
Есть консерваторы, сознательно выдающие себя за либералов. Обычно это даже не консерваторы, а просто держиморды, которые хотят выглядеть давайлицами. Случай опасный, но интеллектуально скучный. Как молитва людоеда.
Есть консерваторы, не подозревающие о своём консерватизме. Эти обычно совсем не людоеды, а часто даже и жертвы людоедства, это уж как не повезёт, а если повезёт, то даже и борцы с людоедами. Как не бороться, никто не хочет быть тефтелей! Однако, когда уже опасность тефтелизации миновала, что дальше? И тут большинство людей думают о себе как о носителях всего светлого, вечного и пушистого, хотя далеко не всегда носят в себе именно это. Победив людоеда, могут, к примеру, упразднить всеобщее голосование, а могут упразднить тайное, а могут то и другое. Во имя пушистого, конечно.
Вот и сочиняются всевозможные тесты, предназначенные как для познания, так и для самопознания. Крокодил я или тварь дрожащая, а потому сочувствующая. Иные тесты насчитывают 666 вопросов, так что позарез (в лучшем смысле слова) нужен бы ещё экспресс-тестик, а то пока все тесты пройдёшь, лошадка сдохнет. Одобряет ли человек Мат Габуния? Возражает ли человек против Пламенения Готики? Как относится к Храму Пуссирайот?
Из этих трёх тестов только последний выдержал испытание временем.
Пламенеющая Готика — тест слишком мягкий, недобор. Во-первых, готика это католическое, многие даже с радостью подожгут её всю. Во-вторых, автор сразу принёс извинения, сказал, что ничего плохого в виду не имел. Нет сопротивления — нет и нападения.
Мат Габуниа — тест слишком жёсткий, перебор. Во-первых, дети могли сидеть перед телевизором и слушать. Правда, грузинские дети, а мат был русский, но всё же, всё же. Во-вторых, Габуниа ничего не грозило, всё-таки как бы за границей. Конечно, «как бы» тут чрезвычайно уместно, потому что с Грузией надо держать ухо востро — то она за границей, а потом глядь — и уже какая-то её часть не совсем за границей, и паспорта уже у всех российские, и военные базы российские, и дачи генералов российских же. Тем не менее, пока российских правитель не выполнил своего обещания повесить грузинского президента посреди Тбилиси, можно надеяться, до Габуниа тем более палачи не дойдут.
Храм же Пуссирайот, как его стали называть немногие иностранные туристы, долетающие до вывернутого наизнанку бассейна «Москва», идеален по многим показателям. Ничто не сгорело, никто не сгорел. Детей не было. Церковь — собственность московской мэрии, то есть, если с ёрничеством — налогоплательщиков, из которых большинство атеисты и плевать хотели на любой храм, тем более, новодел. «Преступницы» наказаны настолько жёстко и беззаконно (закон-то был принят уже задним числом), что одно это перевешивает всё, что бы они ни сделали, а они и ничего особенного-то не сделали.
Поразительно, сколько в этих обстоятельствах людей, которые считают возможным брякнуть: «Это было неуместно». Это и есть те самые либерал-консерваторы, которые по большей части убеждены, что они очень либеральные либералы.
Весь цимес Пуссирайот был именно в уместности. Они только в этом месте и стали настоящими Пуссирайот. То, что они выделывали до этого в других местах, включая Лобное место, было как раз неуместным в самом точном смысле слова. Не те места! А тут — попали в точку. Полная гармония слов (призыв к патриарху поверить в Бога) и места (дом Божий).
Если же всерьёз, то именно неуместность действа была в нём главным. Дорогой контраст! Неуместность дорогого стоит, потому что то неопределимое, что зовётся человеком, неуместно в этом мире. Обезьяны уместны, скоты уместны, тараканы в голове — и те уместны, а человек — нет. Человек уместен в раю.
Свобода неуместна, и неуместностью свобода меряется, неуместностью свобода созидается. Тут и проверка на свободолюбие с либерализмом. Либерал не обязательно считает кощунство уместным, но точно не считает его неуместным. Место отсчёта у либерализма — не храм, а человек. Даже если бы Пуссирайот не отправили в концлагерь, всё равно было бы «уместно» — просто потому, что из всех других мест человечность в России давно изгнали. Отплатить же за «неуместность» местами отдалёнными — гнусь и срамь, срамь и гнусь. Консерватизм, то есть.
Ложась спать, надо себя проверять — был ли ты сегодня неуместен? А если одр сей гроб будет — уместишься ли? Если умещался в жизни временной, то и в жизни вечной по привычке уместишься — а это означает ад. Рай же есть анти-место, где все неуместны и всё неуместно, и потому только там возможна жизнь вечная и бесконечная.
Кураев в 1994 году в Екатеринбурге произнёс длинную речь, разыграл целый моноспектакль, пытаясь доказать, что церковные агенты КГБ никому вреда не причиняли, а защищали Церковь. Он лишь повторил тезис других, более чиновных стукачей — как Ридигера, Ротова, Гундяева: мол, если бы не сотрудничество с КГБ, Церковь была бы уничтожена, и никому стукачи вреда не приносили.
На самом деле, приносили. Епископы-агенты подавляли проповедь христианства, а многие агенты писали доносы, по которым сажали реальных верующих, проявлявших активность.
К тому же агентов вербовали не только для того, чтобы выявлять неблагонадёжных, но, прежде всего, для использования в пропагандистских целях. Так, десять студентов духовных семинарий России — в том числе, Кураев — которые были агентами КГБ — были посланы в 4 православные семинарии советских колоний. Медленная, неторопливая расстановка нужных людей, завязывание нужных контактов — а потом в нужное время вдруг поддержка Кремля со стороны «западных идиотов».
Но, конечно, внутри страны стукачи тоже бдили. Не все были стукачами. Стукачей знали, стукачей презирали. То, что Кураева полюбили — при том, что он заявил о себе как о стукаче — показывает перелом в психологии.
Кураев же в 1994 году объяснял так: епископ посылает активного священника в глушь, чтобы того не посадили. Посадить могут легко — вот ходят к священнику студенты, устроят суд, на котором студенты из училища КГБ заявят, что священник их совращал. Уполномоченный же пишет отчет о том, что проведена операция по обезвреживанию религиозного экстремиста.
Это фантазия по целому ряду причин. Во-первых, Якунин опубликовал отчёты не уполномоченных, а отчёты центрального ведомства КГБ. Во-вторых, как раз епископы-агенты активно помогали закрывать храмы, и за это их ценили и награждали. В-третьих, идея, что «надо подождать» — ложная идея. Сколько тысяч людей умерли, не дождавшись ничего. Да и Кураев, в конце концов, разочаровался и стал поливать грязью Церковь, православие, архиереев и все их достижения как предательство веры.
В 1994 году Кураев сумел заболтать тот факт, что были епископы-агенты. В его монологе единственный агент — церковный староста. Хотя в отчётах КГБ ни один церковный староста не упоминает.
Главная же вина — на аудитории, которой был нужен именно такой текст — лживый, вульгарный, подловатый и вороватый.
Ирония истории в том, что еп. Никон Екатеринбургский как раз и прославился позднее как создатель «гомосексуального лобби». И уж точно не был замечен никогда ни в какой проповеди Евангелия, зато прославился сожжением книг о.А.Меня. Вот на что была потрачена свобода, ради которой становились рабами ЧК.
После лекции в Екатеринбурге Кураева спрашивают о сотрудничестве духовенства с КГБ. Кураев отвечает:
«Что касается доносчиков КГБ. Я могу сослаться на отца… Простите, на Глеба Якунина. У меня были с ним по этому поводу разговоры, и он мне сказал, что в архивах ГБ несравненно больше компромата на иудеев, протестантов и мусульман. Но, он говорит, я об этом не пишу, потому что моя задача реформировать русскую Церковь, прежде всего. И на католиков, говорит, там тоже немало, но на католиков меньше.»
Это чистое беспримесное фантазирование. Возможно, Кураев и говорил с о. Глебом (которого он подчёркнуто не называет «отцом», «повинуясь» решению об анафематствовании Якунина, совершенно неканоничному). Но никогда отец Глеб такого сказать не мог по той простой причине, что большинство агентов КГБ были из РПЦ МП. И даже если сложить вместе агентов среди иудаизма, ислама и протестантизма — всё равно больше было православных иуд.
Кураев «объясняет», почему среди протестантов якобы было больше стукачей:
«А дело в том, что у католиков и православных жесткая иерархическая структура. А у иудеев, мусульман и протестантов она выборная. Иерархии нет. И это означает, что элементарно можно фальсифицировать результаты собрания и какого-нибудь завербованного агента сразу сделать старшим пресвитером по Екатеринбургской области. А вот, простите, епископа православного можно поставить только монаха. А это какой же агент КГБ захочет в монахи идти. [Смех в зале] На скотном дворе сначала работать. Здесь так просто не получится. Так просто не подошлешь сюда Ванечку какого-нибудь».
Кураев предлагает аксиому: агенты КГБ — это гебисты, которые направляются в религиозные организации. Это неверно. Такие агенты бывали крайне редко и внедрялись без малейших проблем — самый известный случай с десантированием гебешника в качестве тверского епископа в оккупированной немцами Твери. Но это даже не «агент», это просто гебешник, шпион. Агенты по определению — завербованные члены религиозных организаций. Вербовались они уже в семинариях, как это было — рассказал и сам Кураев о лично себе. Да и «скотный двор» — это Орвелл о России после Ленина, а большинство будущих епископов были монахами вполне фиктивными и ни за кем навоз не убирали.
1994 год. Кураев выступает в Екатеринбурге по благословению еп. Никона, назначенного в Екатеринбург в феврале этого года. Лекция о протестантизме записывается и транслируется по православному телеканалу Екатеринбургского епархиального управления.
Как и все тексты Кураева, эта лекция — агрессивное невежество, на ходу выдумывающее «факты». Протестантизм объявляется результатом католической схоластики и юридического подхода к христианству, а католический юридизм выводится из того, что древние римляне учили детей читать по Цицерону, его судебным речам. Что у римлян были учебники грамматики, Кураев не подозревает.
Попутно досталось многим, например, мистику XIV века Экхардту — мол, дутая величина, просто у декадентов была на него мода, как у советской интеллигенции была мода на Айтматова.
После лекции задают вопрос: «Протестанты обвиняют Русскую Православную Церковь в грехопадении. Образ попа-пьяницы, доносчика КГБ и так далее. Что вы можете сказать по этому поводу?»
«Насчет попов-пьяниц ничего не буду говорить. Русская национальная болезнь, что поделаешь. Мы плоть от плоти нашего народа. Я не могу бросить камень. Слишком хорошо знаю священническую жизнь, какой она была при советской власти, и я не могу этих людей осудить».
Что же такого особого в священнической жизни, что алкоголизм — норма в этой среде ещё со Средних веков? Жуткие воспоминания церковного историка Евгения Голубинского о повальном алкоголизме вологодского духовенства...
Причин обычно много, но главные: бессмысленность жизни, обрядоверие, да и положение унизительное, холопы у архиереев. Аргумент «от народа», конечно, чистая демагогия. Ведь протестанты России — тоже «плоть от плоти нашего народа», а как-то вот не пьют же! Да и преподобный Серафим Саровский не пил... И отец Александр Мень не пил... Ах да — надо расово чистых Кураеву... Что ж, и отец Владимир Воробьёв не пил и не пьёт, хотя «плоть от плоти». В конце концов, сам Кураев же не пьёт.
Я буду очень благодарен и за молитвенную, и за материальную поддержку: можно перевести деньги на счёт в Paypal - на номер сотового телефона.