Указатели: хронологический, именной, предметный, географический, иллюстраций, вспомогательных материалов (библиотеки).
|
|
|
Замечательная икона XII столетия немного, конечно, декадентская. Элегантные приёмы так называемого «палеологовского ренессанса» доведены до утончённого символизма. Тело распятого Иисуса заужено так, как Эль Греко не зауживал.
Конечно, такая зауженность контура тела всего лишь художественный приём, легко тиражируемый. Но что-то в нём есть. Как в кинофильмах стало уже стандартным приёмом изображать научно-фантастическую идею параллельных миров: в изображении появляется прорезь, через которую два мира соединяются (например, в замечательной сатире «Догма»). Иисус — ничтожество, прореха в мироздании, прорезь... И в этой прорези — не параллельный мир, а Бог, создавший все возможные и невозможные миры.
«Ходить в церковь» кажется ужасным выражением. Неужели просто «ходить», механически? Мало же «ходить», надо молиться, разве нет?
Молиться не надо. Молиться можно. Если молиться надо, то молиться нельзя категорически, хоть в церкви, хоть нет. Если молиться не надо, то молиться надо. Это частный случай общего парадокса: если быть человеком надо, то быть человеком не надо. Быть человеком можно лишь от свободы, а не от надобности.
Более известен другой частный случай того же правила: если что-то надо объяснять, то ничего не надо объяснять. Объяснять можно только, если объяснять ненужно. Простейший пример: любое объяснение в любви тогда есть объяснение в любви, когда обе стороны знают, что любят друг друга.
О чём, как всегда, лучше всех у Толстого в «Анне Карениной»: любящие пишут друг другу только первые буквы слов — и понимают, какие слова имеются в виду. Отличный символ всякого откровения, которое, будь оно сколь угодно большим, есть всего лишь первая буква некоего слова. Есть отклик на благодать, есть вера, — и откровение открывает это некое Слово. Нет отклика — нет откровения, есть сборник скучных старых постингов Неизвестного Кого неизвестно кому.
«Ходить в церковь» далеко не всегда означает «ходить в церковь», как «здороваться» редко означает «желать другому здоровья». Вот 1950 год. Свидетели Иеговы, сосланные под Томск, идут в крохотную комнатку, где их будет полсотни человек из разных деревень. Они идут 13 километров по засыпанной снегом дороге. Это, наверное, часа четыре идти, а то и пять. Но если выйти в пять утра, то к десяти придёшь.
Какие бы ни были взгляды Свидетелей Иеговы, это хождение — хождение перед Богом. Далеко не о каждом православном крестном ходе, даже пасхальном, можно такое сказать, к сожалению.
«Ходить в школу», «ходить на работу», «ходить на выборы». А «выйти замуж» — тоже плохое выражение? Надо непременно расписать «вступить в интимные отношения с целью» и т.п.?
Дело не в метафорической природе языка, а в физиологии человека. Ходить, идти — это великое дело, и паломничества, альпинистские походы, Pilgrim's Progress, — не метафоры духовного пути, а просто материальная база духовного пути. Почему Господь и сказал «Я есмь путь, истина и жизнь». А не просто «Я, ребята, истина и жизнь, поэтому ходить в церковь низзя». Поэтому Откровение начинается с того, что Авраама пинками гонит Бог в дорогу...
В английском языке слово «ходить» — «гоу» — вообще стало обозначать всякое намерение. «Ай эм гоуинг хоум» — «я иду домой, как мне посоветовали несчастные жители колоний». «Ай эм гоуинг то зе черч» — а это вообще можно перевести двояко, в зависимости от ситуации: «я хочу пойти в церковь», «я собираюсь сходить в храм», либо «я иду в храм». В храм — поговорить с людьми или с Богом? В храм — огромный, где тысячи людей, или в храм — маленькую комнатку, где и дюжине апостолов было бы тесно? В храм — с благодарностью или с отчаянием? В храм — проповедовать или слушать проповедь? И так, и так — свобода! Но свобода начинается там, где заканчивается желание не ходить вообще никуда, где заканчивается желание сходить когда-нибудь куда-нибудь и начинается здоровый гоуинг.
Я почему ворчу? Ведь всё так просто и неопасно. Я не призываю выходить на митинги, подписывать петиции и т.п. Я призываю просто сказать себе: «Я за мир». Вот так просто. Я за мир. Сказать себе. И отсюда начнётся раскручиваться нормальное самочувствие. Появится точка отсчёта.
За мир — без оговорок. Значит, за ядерное разоружение, пусть и одностороннее. Против существования армии, вообще. И всего, что с этим связано. Может, я работаю в ГРУ уборщицей — ну и что... Просто принять идею. И жить с нею. Даже не афишируя. И посмотреть, что из этого будет расти. Ну, вот у меня из этого выросло вот такое — я не предлагаю пакетом одобрять, я говорю, что можно это все одобрять, от сердца, и это уже будет твёрдый фундамент. Не борьба с коррупцией, не клянчить пенсию и пособия (впрочем, идеи не мешают клянчить и бороться с коррупцией, ну, поначалу)- а от идеи...
Вы удивитесь, как много значит в жизни иметь правильную идею! Позвоночник выпрямляется, уровень сахара нормализуется, обмен веществ прямо улучшается со страшной силой. Список (есть расширенный и очень расширенный варианты) вовсе не в порядке исполнения, и если говорить о ключевой точке — это именно желание настоящего мира, а мира благодаря превентивным ударам.
А ещё я ворчу, потому что это превосходно сбрасывает напряжение. Но этим я от других не отличаюсь. Проблема не в том, ворчит человек или нет — иногда не в наших силах не ворчать — а в том, имеет ворчание контрольный пакет в душе человеческой или нет.
Александр Георгиевич Безверхний родился в 1950-м году, окончил высшую школу КГБ, несколько лет поработал в Воронеже оперуполномоченным особого отдела местного гарнизона.
Дальше началось самое интересное и самое тайное. Известно лишь, что Александр Георгиевич с 1980 по 1983 год работал в спецгруппе КГБ в Лаосе, в 1988-1991 годах в Афганистане.
Затем официальная биография выдаёт замечательную фразу:
«В составе оперативной группы Центра в Приднестровской Молдавской Республике внес значительный вклад в формирование органов государственной безопасности Приднестровья».
То есть, Безверхний вместе с генералом Лебедем сумели оторвать от Молдавии кусок, образовав из него некое «Приднестровье» — анклав российской империи, замаскированный под «непризнанную страну».
Позднее по такой же схеме была образована «Малороссия» со столицей в Донецке.
Разумеется, Безверхний отличился и во время подавления чеченского движения за независимость от России в 1990-е годы. Тогда это называлось «восстановлением конституционного порядка», а потом переименовали в «борьбу с терроризмом».
При Путине — в 2000-2015 годы — Безверхний возглавил военную контрразведку.
Поймал 45 шпионов. Какие это шпионы — отлично известно. В России Путина достаточно написать письмо коллеге за рубежом, чтобы оказаться в числе шпионов. Наверное, есть и настоящие шпионы, но ловить настоящих шпионов трудно, проще изготавливать фальшивых и их ловить.
Главное — Безверхний создал «условия для стремительного роста мощи Вооруженных Сил Российской Федерации».
Понятно, что попытка завоевать Афганистан — не «контрразведка»? Понятно, что успешный отъём от Молдавии части страны — не «контрразведка»? Это просто военные спецоперации.
Лубянка есть прежде всего средство завоевания мира. Под разными предлогами. В 1918 году Лубянка средство террора против капиталистов, в 2018 году — средство «борьбы с террором». Но убивает по-прежнему и рвётся вширь по-прежнему.
19 декабря 2017 года Безверхний возглавлял пир шпионов («контрразведчик» это ведь то же самое, что «шпион», только на языке любви). Пир проходил традиционно, в храме Христа Спасителя. Сохранилась фотография, на которой Безверхний и прочие генералы ФСБ оказались на фоне фрески, изображающей Тайную Вечерю, в позах, перекликающихся с позами изображённых на фресках.
Я буду очень благодарен и за молитвенную, и за материальную поддержку: можно перевести деньги на счёт в Paypal - на номер сотового телефона.