В 2018 году в России издали «графический роман» Уилла Айснера (1917-2005) «Контракт с Богом и другие истории арендного дома» (изд-во «Манн, Иванов и Фербер»).
Роман впервые вышел в 1978 году. Айснер работал в жанре комикса ещё с юности, когда Супермен завоевал рынок. Прославился он своей серией «Дух». Потом много лет он был вынужден делать комиксы для армии — инструкции для малограмотных солдат. Бизнес подкосила охота на ведьм Маккарти. «Контракт с Богом» открыл новую эпоху, создав сам жанр (поджанр) «графического романа».
Отец Айснера — Шмуэль Эйснер — родился в 1886 году в Коломые, его мать родилась на борту корабля, который вёз румынских евреев в США.
Однажды, зайдя в книжный магазин проверить, как продаётся книга, Айснер не обнаружил её на полках с комиксами и обрадовался. Распродали?! Оказалось, что менеджер поместил книгу в раздел «Религия», где она не продавалась и её отправили на склад.
Бог для Айснера — условная фигура, «господитыбожежмой». OMG. Он не скрывал, что поделился с главным героем своим несчастьем — у него умерла от рака 16-летняя дочь, единственная. Тем не менее, главный герой отреагировал на это прямо противоположным Айснеру образом: ожесточился.
Фабула проста. Еврейский мальчик-сирота живёт в России, он очень добрый и набожный. Он даже заключил завет с Богом — «контракт» — написав что-то (что именно, не уточняется) на камне. Эмигрирует, ходит в синагогу, прозябает в честной нищете. Когда умирает дочь, заявляет, что Бог нарушил контракт, а значит, и он может не быть честным.
Становится спекулянтом недвижимостью (начав с обмана — пускает в оборот доверенные ему средства синагоги), миллионером. Наконец — тут уже отчётливо евангельская аллюзия — решает вернуться к Богу, мечтает жениться, родить дочь… Он сочиняет новый завет с Богом, трое хасидов его подписывают в обмен на щедрое пожертвование синагоге. Со свидетелями, значит, надёжнее первого!..
Тут его и хватила кондрашка.
Камень же находит мальчик-хасид, ставит под ним свою подпись. Псевдо-религиозная жизнь продолжается.
Две вторые части романа вообще не затрагивают религиозные вопросы, это живые зарисовки (во всех смыслах) жизни бруклинских евреев в период Великой Депрессии. Что лучше всего показывает, что такое «секуляризация». Уход от камня к бумаге. От скрижалей к облачным хранилищам. От контракта с претензиями к «обычной» жизни, которая никаким контрактом исчерпана быть не может и в которой добро по расчёту, даже не поймёшь, что больше — стыдно или смешно. В этом смысле «новый завет» — это анти-завет, конечно, и обривание хасида вполне аналогично (и синхронно) обриванию отца Фёдора в «Двенадцати стульях».
Айснер ещё издал графический роман «Заговор», разоблачающий «Протоколы сионских мудрецов».
Вообще же в самой постановке вопроса о теодицее — «за что мне это» — часто (не всегда) есть просто обидчивость, иррациональная, патологическая реакция. Патологическая в том отношении, что обижаются не на то, на что следует, не тогда, когда следует, и не на того (Того), на кого (Кого) следует. Одним из симптомов патологии является навязчивость, когда всё сводится к «за что, за что, о Боже мой» (с) Кальман в русском переводе.
Нормальный ребёнок не обидчив. Обидчивость появляется, формируется как реакция на какие-то проблемы взрослых, и реакция сама по себе патологичная.
Конечно, возможна и противоположная патология — разочарованность, цинизм, пессимизм, когда уже не обижаются даже тогда, когда надо, непременно надо обидеться, восстать, воскреснуть душой.
Одна из примечательных черт «американской культуры», насколько о ней можно говорить о чём-то целом — это неприятие обидчивости, «позитивный взгляд». Трамп в этом отношении — признак кризиса, ведь он эксплуатирует обидчивость и раздувает её, сохраняя при этом и вывеску бодрячества. Собственно, и герой Айснера использует энергию обидчивости для того, чтобы скинуть с себя ханжеские суеверия (в Бога он не верил нимало никогда, его религиозность сугубо «этно-конфессиональная идентичность») и сделать деньги.
