Сергей Цедербаум о своём брате, Юлии Мартове, вместе с Лениным основавшем «Союз борьбы», сочинившим термин «ленинизм». Ленин назвал Мартова клопом за разоблачения Малиновского и Сталина:
«[В] 1919 г. в Москве была закрыта наша газета «Вперед», и члены редакции и члены ЦК нашей партии во главе с Р.А. Абрамовичем были чекистами арестованы. Ю.О. не решились арестовать. Он вместо того, чтобы скрыться, официально обратился к Ленину как председателю Совнаркома с требованием освобождения своих друзей по партии. Ленин заявил, что он этого сделать не может по отношению к лицам антисоветской партии. На это Мартов возразил, указав, что он тоже является членом ЦК и хочет в полной мере нести ответственность вместе со своими товарищами. Как передают, Ленин, пожав плечами, сказал: «Ах так, ну хорошо». Мартов был арестован и находился под домашним арестом в продолжение двух недель. Очевидно, чекисты боялись за здоровье Ю.О. и не хотели взять на себя ответственность за последствия, если держать его в тюрьме».
Мартов умирал от туберкулёза, ему разрешили уехать в Германию, где он и умер. Его брат остался в живых и был запытан до смерти на Лубянке. Надо сказать, что всё это — люди, которые были в очень «мягкой» оппозиции к Ленину и ленинистам, которые так и не решились признать, что это просто банда властолюбивых лжецов-садистов. Поплатились за это прежде всего другие. В этом смысле Цедербаум зачинатель традиции «письма кроликов удаву»: жаловаться палачу на палачей, «если ЦК вдруг не знает, что творится от его имени». Вот текст 1921 года, Цедербаум жалуется чекисту Агранову:
«...Вчера ночью во время прогулки мы случайно встретились с одной нашей знакомой, старым товарищем по партии, с которой мы, естественно, поздоровались, не подходя к ней. Возможно, что это является нарушением тюремных правил, но заботиться о предупреждении подобных встреч дело тюремной администрации. Но всякий революционер, хотя раз в жизни сидевший в тюрьме, поймет, что нельзя требовать от заключенного, чтобы он не раскланивался со своими товарищами при таких встречах. Между тем, сопровождающий нас надзиратель в грубой форме и на «ты» набросился на нас и нашу знакомую, крикнув конвойному: «дай ей пинка», он выхватил револьвер, угрожая нам, потребовал от нас прекращения прогулки до истечения положенного и без того краткого срока. Не желая вступать в спор с подобным господином, мы подчинились его требованию, но требовали, чтобы он назвал свою фамилию, чего он сделать не пожелал. Сообщая Вам о происшедшем, мы требуем расследовать этот случай и, если Вы не исполните данного Вами свыше двух недель тому назад обещания о переводе нас в Бутырскую или Таганскую тюрьму, то во всяком случае (должны) оградить нас от грубого обращения каждого безусого мальчишки».
Это всё-таки 1921 год. Ленин травит тысячи крестьян хлором. А Цедербаума только беспокоит, что ему надзиратель тыкает.