Книга Якова Кротова

Александр Станиславский

1990 год начался с его смерти, а потом гибель о.Александра. Я его, конечно, недостоин — работу по десятням не доделал, так и остался квази-историком. Он помог мне устроиться на работу дважды — в 1978-м, когда гебуха вытурила меня из Исторички, в 1985-м, когда гебуха вытурила меня из Архива древних актов. Но важнее другое — совершенно светлый, нежный человек, бескомпромиссный в ремесле историка, но именно нежный. Идеал любви — он и его жена Света, Светлана Петровна Мордовина, умершая от тоски вскоре после него. От него осталось великое и, в общем, так и не вошедшее вполне в учебники открытие — настоящее лицо Смутного времени. Ну, со временем. Вечная ему память. Абсолютно неверующий, я давал ему прочесть какой-то из томов о.Александра (кажется, лучший — о пророках), ему не понравилось — сплошные ответы. А ему были нужны вопросы. Хороший историк, как и хороший физик, даёт ответы, которые ставят новые вопросы. 

Для меня Станиславский и Мень как два брусочка камертона — проверять, не разменял ли я себя на бузу. Он был с 1939 года. И вот я думаю, что те 30 лет, которые я прожил с 1990 года ничего не добавляют ко мне. Или, точнее, то, что я на 8 лет больше живу на свете, чем отец Александр, на 5 лет больше, чем Александр Лазаревич, не делают меня не то что умнее, а — «дольше живущим». Время всё-таки страшно условно и вторично по отношению к личности.

Я у Станиславского не учился, знакомство было случайным. Он сам был «гонимый» — и по еврейству, и по каким-то обстоятельствам, которыми я никогда не интересовался, да просто потому что был настоящий, а тогда, как и сейчас, Россия была страной теней. Внешне Станиславский больше напоминал испанца или осетина, только хрупкого, очень уж у него был тонкий нос, узкое лицо. Работал всю жизнь в архиве Библиотеки Академии Наук, и только в перестройку один псевдо-либерал использовал его, вытащил в историко-архивный прямо заведовать кафедрой. Задолго до этого Станиславский стал руководителем моего диплома, это вызвало жуткое возмущение в МГУ, потому что он был «со стороны», а за руководство дипломниками, кажется, ещё и доплачивали. Он, впрочем, ни копейки не получил, но всё равно возмущались, тем более, что он и доктором наук в тот момент не был.

На защите диплома мне задали один вопрос: «А что такое исторический источник?» Я оторопел. Диплом назывался «Десятни 1556-1622 года как исторический источник» — название, сигнализирующие, что это зародыш докторской «Русское городовое дворянство 1556-1622 года». Я оторопел, потому что это как спросить геометра, что такое точка. Александр Лазаревич с места что-то такое отшутился — что, мол, лучше не начинать это обсуждать, а то все друг друга поубивают. В общем, пронесло, портить с ним отношения «в лоб» никто всё-таки не хотел. Власти у него не было, но все понимали, что это учёный настоящий, а на кафедре-то тогда таких не было вообще, да и сейчас немного.

При этом я ведь хотел писать диплом о стригольниках, и курсовую сделал о стригольниках, но это вызвало скандал: церковная тема! К вопросу о «научном атеизме». Это сейчас у них как бы яд весь высох, а ведь плевались этим ядом вовсю. Жена защитила диплом на церковную тему — об антитритарии Социне (итальянец Фаусто Созини, из ранних протестантов), так ей тоже пришлось брать руководителя на стороне, Созина — смешно, но созвучие фамилий было очевидно. Но у неё была другая кафедра, по польскому материалу всё-таки религиозная тема прошла, а по русскому — ну, тут научный атеизм, верный раб Чека, на компромиссы не шёл. Вот и пришлось брать русское дворянство — то есть, военных. Станиславский тоже этим военным сословием занимался поневоле, как только наступила перестройка, он начал заниматься уже совковым людоедством, но времени ему было отпущено мало. Да я и не уверен, что в этом был смысл. История людоедства малосодержательна. Впрочем, история русского дворянства тоже ведь история людоедства, не более. Мои десятни — всего лишь зарплатные ведомости полка.

В максимальном разрешении

 

См.: Человечество - Человек - Вера - Христос - Свобода - На главную (указатели).