Державники и мученики

Державничество есть разновидность идолопоклонства. Можно даже обозначить державничество как «катопоклонничество» (чем больше «ка», «ка», тем лучше, потому что державничество всегда сортирно). Катопоклонничество не от архаичного «кат» — палач, а от ещё более архаичного «кат» — «целый», откуда и католичество, и катод, и даже катавасия. Наугад взятая цитата:

«Пока не будет памяти о новомучениках, не будет никаких успехов в стране».

Это сказал в 2012 году настоятель храма в Бутово священник Кирилл Каледа.

В Бутово на специально выделенном участке ученики Ленина расстреляли десятки тысяч людей. Трупы так и свалены в беспорядке — нет-де денег, зато построено аж два храма, один совершенно исполинский и гламурный, в «память». «Память» — под нее просят деньги, и немалые, и получают. На могилки нужно много меньше.

Впрочем, нетрудно представить, что найдут как-нибудь деньги и похоронят, наконец. Однако, добра от этого не будет, если сделают во имя «успехов в стране». Потому что и расстреливали «во имя успехов в стране».

Страна — всё, остальное — средство, вот суть катопоклонничества. Вместо «страна» могут поднять на пьедестал Церковь, семью, экономику, — неважно, в любом случае единичное и единственное будет ущемлено.

Вот в чём глиняные ноги всяких воплей о гибели России. Вот в чём слабость оппозиции деспотизму, которая апеллирует не к единичному, не к праву человека жить по-человечески, а, на манер Манилова, к обязанности бытия соответствовать «дальнейшим видам России». Любое поставление абстрактного и универсального выше двуногого, какающего и писающего, ведет к завихрениям типа «Россия это фюрер, фюрер это Россия». Нет «России», есть только сто сорок миллионов обитателей определённой части земли, и есть один успех — каждого из них, вне зависимости от формы носа, используемого языка и разреза глаз.

Катопоклонники любят обличать «антропоцентризм», индивидуализм, «атомизацию западной цивилизации». Только всё это лукавство. В реальности любой ревнитель успехов России готов пожертвовать любым, кроме себя. Хвалят чужое самопожертвование, сами не жертвуют и очень злятся, если не удаётся получить грантик на успехи России и её обустройство в своей квартирке и на своей дачке.

Впрочем, если бы жертвовали собой — тоже ничего хорошего не было бы. Случались в истории мазохисты, которые жертвовали собой ради величия целого. Ну, и вот их нет, а целое как бы есть — но именно что «как бы», виртуально, на бумаге.

Это не означает, что надо «забыть новомучеников», «перестать говорить о России» и т.п. Просто надо помнить новомучеников с целью помнить новомучеников. Не потому, что «это не должно повториться» (под этим лозунгом российский милитаризм стольких людей поубивал, что ой). Просто потому, что помнить, хоронить, ухаживать за могилкой, — это хорошо для каждого, кто помнит, хоронит, ухаживает. Это может быть плохо для России — всё равно надо помнить. А иначе как бы катопоклонникам не оказаться под катами, да не виртуальными, а реальными палачами. Или ещё хуже — не стать самим палачами, физическими или духовными, вроде тех, кто накатал отлучение Толстому или неутомимо катит баллоны на инакомыслящих и инаковерующих.