Ребёнок много свободнее взрослого и старика. Ребёнок есть живое доказательство того, что никакое воспитание, никакая среда не определяют сознания.
Ребёнка можно сломать, но это будет лишение детства, превращение ребёнка в маленького взрослого, в раба — и именно такие сломанные дети стали метафорой «гарсона», когда седого старика всё обозначают «мальцом», «мальчиком на побегушках».
Нормальный ребёнок есть абсолютная свобода — безо всякой «ответственности». Он носится туда и сюда как Дух Святой, ни за что не отвечая. Когда заканчивается такое «ребячество»? Когда, по выражению одного богослова, писавшего предисловие к молитвам исповеди, в ребёнке пробуждаются страсти — когда он начинает созревать для любви, этой новой формы свободы.
Человек, который бьёт ребёнка, бьёт свою свободу. Человек, который бьёт взрослого, бьёт свою любовь. Человек, который бьёт старика, бьёт свою веру.