Отец Александр Мень дважды цитировал слова неизвестного автора о старости: «Благословен закат и тихий свет вечерний».
Только не благословен! Сказать такое можно в российском доме престарелых, в порядке утешения... Но для себя, для стариков в нормальном доме престарелых…
Старость не закат, как юность не восход. Старость – то, чем была вся жизнь. Старость закат для тех, кто с рождения закатывался, и таких довольно много.
Тут для меня идеалом остаётся отец Глеб Якунин, который до последнего был яростным пророком. Задыхался под капельницей, но умолял взять его домой. Прикованный Прометей. Как сказал поэт, «душа обязана брыкаться». Или был Борис Бакулин, в Альметьевске геолог, пенсионер, писал многотомную богословскую энциклопедию, маленький и сухонький, вреднючий, но симпатичный как 90-летний Карлсон.
Вообще идея старческого дряхления, якобы помогающего протрезвлению — её и в Екклесиасте нет. Трезвость — она и в 13 лет трезвость, и я думаю, взросление — это обретение трезвости. Потом уже самозомбируемся, а зря. Дряхление не помогает, а мешает самопознанию, если уж привычка к нему раньше не сформировалась. Дряхление зло, а зло и страдание сами по себе не позитивны и ни к чему хорошему не ведут. Если сами по себе!
Нормально как в Америке, где старость не приговор и не «закат». Не обязательно, во всяком случае. А заболеть можно в любом возрасте. Нормально до гроба сохранять себя в одном градусе. Так оно обычно и бывает. Ну вот отец Александр Борисов, которому 80 стукнуло. Сколько я его помню, он всегда был один и тот же, а помню я его с 1975 года. Скорее уж, он, как и многие, не был настоящим диссидентом, только играл в диссидентство, а потом перестал, и перестал в расцвете сил. Не беда, зато в антидиссидента не стал играть, как многие...
Другое дело, что иногда главное в человеке затушёвано здоровьем, деньгами и прочими носителями власти (здоровье — это огромный аккумулятор власти!), и в старости обнаруживается как на Страшном Суде, кто есть ху. Но в принципе я не верю в то, что человек трудно познаваем. Со стороны всегда всё видно. Человек трудно самопознаваем, это особый разговор... Ну так надо почаще глядеться в других как в зеркало. И так лбом в пол — тюк, тюк, Боже, прости меня, грешного!
Мысленно оглядел всех прихожан отца Александра Меня. Большинство из них старше меня лет на 10 и более. Так вот: среди них нет стариков. Западная модель поведения: одежда, какая была, причёска, какая была, манеры, какие были. Седина и морщины есть, потому что нет денег на медицину, но не более того.
Поглядел же мысленно на прихожан разных московских церквей, вижу не просто стариков, а вижу детей, юношей и девушек, зрелых людей, которые намеренно, системно себя старят. Косят под стариков. Спор о косынках и юбках - именно об этом. Благообразные взгляды, бороды окладисты, смиренная походка.
Это две философии, два мироощущения, две идеологии. Возраст как власть, свобода от возраста как свобода. Во Христе возраста нет, как нет пола и нации, потому что Христос есть свобода от угнетения друг друга, а все эти ролевые игры - садомазохистские сценарии.
Не утешать стариков надо, что старость имеет свою прелесть, а говорить им, что старости нет. Болезнь есть, дряхлость и смерть есть, пенсия есть, а старости - нет, и жить надо жизнью, а не возрастом. Впрочем, говорить это даже немного опасно и уж точно бездушно. Но показывать собой, что возраст - фуфло, можно и нужно.