Песенка Чипа Тейлера «К ч...рту всех порядочных людей» («F...k off those perfect people») 2012 года, как и кинофильм братьев Коэнов «Большой Лебовски» 1999 года, как и Швейк 1921 года, — все они описывают обморок психики, своего рода душевную кому. «Реакция замирания» — не избегания, а именно замирания, разница как между эмиграцией и наркоманией.
Песенка начинается словами из Гамлета и их видозменением:
«Быть или не быть, Освобождать или не освобождать, Пить или не пить, Мыслить или не мыслить, Петь или не пить».
А заканчивается: «Молиться или не молиться, Колебаться или не колебаться. Иисус умер за что-то там – или вообще ни за что, Прах побери всех этих порядочных людей».
Обычная антиханжеская песенка, но очень мило. Ну в самом деле, может, Господь Иисус умер «просто так», а не за «традиционные ценности»? Если выбор именно между этими двумя формулами, то лучше первая, не так ли? Конечно, вспомнился св. Хосе Мариа д Эскрива, который восклицал, бия себе по загривку: «У меня эти праведники вот где сидят!»
Песенка о том же, о чём нашумевший фильм «Большой Лебовски» — про калифорнийского такого хиппаря-балбеса с лицом потолстевшего рембрандского Христа, которому всё по барабану кроме пива, а у него тёмная полоса, наехали какие-то наркоторговцы, но он так буддистски-митьковски бредёт по жизни...
Конечно, это болезненная реакция, но это именно реакция, ответ на что-то бесчеловечное, гнусное, мерзкое. «Порядочные люди», «элиты», «прогрессоры», — первопричина зла, а швейки и лебовски это вторично. Радоваться надо, что кто-то отказывается стрелять, отказывается соучаствовать в обмане. Конечно, считать это «жизнью не по лжи» невозможно. Это «не по лжи», но это не совсем жизнь, это существование, и довольно растительное.
От «быть или не быть» невозможно отрезать вторую половину от «быть или не быть». Вспоминается тест: в поезде при крушении больше всего пострадавших в последнем вагоне. Что предпринять? Вот «а пошли к черту все праведники» — это о тех, кто хочет отцепить от поезда последний, к тому же пустой вагон... быть святее Святого... Это такой «Бравый солдат Швейк» своего рода...
Важное примечание: разумеется, зло давно взяло на вооружение «феномен Швейка». Диктаторы уже не выпячивают грудь, не произносят страстных речей. Они изображают из себя как раз Швейка, Лебовски, хипстера, который «плюшками балуется». Собственно, Мао с его шуткой про «я всего лишь нищий монах, бредущий по свету с дырявым зонтиком» уже немного косил под Швейка, но делал это очень непоследовательно. В наши дни и Путин не прочь — иногда прикинуться хипстером, но делает это очень осторожно, всё-таки основная его аудитория люди военные и подвоенные, для которых Швейк просто саботажник и предатель.
Швейк не предатель, конечно, но дядя Том позитивнее. Швейк посылает куда подальше дядю Тома? Или рабовладельца, который убивает дядьёв Томов? Тут граница между обмороком и мороком. Обморок не навсегда, морок засасывает. Мещане-людоеды отлично получаются и из юных швейков — а юных швейков довольно много, даже больше, чем юных чегеварей. Болезненная реакция на мировое зло оказывается всего лишь брачной окраской, которая хорошо, если слетит, а то до седых волос может трюхаться на человеке, вызывая недоумение окружающих. Неунывающий идиот — неплохой жених, но сомнительный дедушка, в том числе, и в женском роде, конечно, и в любом другом.
Существует ли золотая середина между ханжеством и нью-эйджем, деспотом и дворником, мещанином и хиппи, фронтом и дезертирством? Это даже и не середина, а простожизнь. Фальшивое совершенство и фальшивое юродство — прежде всего, фальшивка. Фальшивка в фас и фальшивка в профиль. Так что в качестве трёхминутного клипа, двухчасового фильма или пятисотстраничного романа душевная кома терпимо, но лишь при условии последующего душевного самовоскрешения.