«Примирений» в мире немного, потому что «мир» стоит на победах, примирение же плод поражения. Побеждённые в войне имеют шанс на примирение — покаются перед теми, кого уничтожали во время войны, перед их потомками. Победившие находятся в тупике победы.
Завоеватели, победившие коренных обитателей Америки, не могут с ними «помириться». Стимула нет. Они победители. Завоевавшие Техас у мексиканцев не собираются «мириться» с мексиканцами. Во всех смыслах.
Немцы просили прощения у евреев, но не у народов, которыми повелевали как колонизаторы. Американцы и бельгийцы, англичане и голландцы, французы и испанцы, русские и португальцы, — не каялись в колониализме, не собираются каяться и по мере возможностей продолжают тихой сапой колониальничать. Потому что победители! Победителей не судят, а примирение невозможно без суда, хотя бы и добровольного.
Победа есть победа своего закона над чужим законом. Победители пишут не историю, победители пишут законы, которые оправдывают уничтожение и унижение побеждённых. Первый из этих законов: дети за отцов не отвечают. Дети — добросовестные приобретатели. Смерть завоевателя, рабовладельца, бандита освобождает его потомство от всякой ответственности. Какое там «отцы наши ели незрелый виноград, а у нас диарея»! Отцы наши убивали и грабили, но мы за них не отвечаем.
Зло убивает историю как связность жизни. Каждый начинает с нуля. Как взобраться на вершину пирамиды Хеопса и считать, что ты паришь в воздухе. Какая такая пирамида? Стою в вышине. Каждый, если захочет, может присоединиться. Сам, сам вскарабкался! А что там кто-то внизу копошится, так пусть не копошится, а лезет. Прикладывает усилия. Я же приложил. А что у «я» под ногами не только физическая пирамида, а невидимая пирамида, которую в течение веков сооружали его предки, так что он и образование получил, и на работу устроился, позволяющую по миру путешествовать и на пирамиды залезать, так это же всё по закону, по закону.
В этом законе отдельная статья про то, что американские солдаты не подлежат международному суду за свои преступления, совершённые в других странах. В этом законе много статей, нужны специальные адвокаты, чтобы в них разобраться. Адвокаты на вершине пирамиды, по заслугам. Феллах пусть ковыряется, он ленивый и тупой.
Америка это ещё лучший из худших вариантов. Там больше свободы — а где больше свободы, там больше и совестливости. В Америке у индейцев, мексиканцев или чернокожих какие-то возможности есть. Есть возможности — так и примирения не нужно. Возможность победы важнее возможности примирения. Или всё-таки нет?
На другом конце шкалы Россия, где раковая опухоль несвободы продолжает методично уничтожать все возможности, все законы, все права, всякую человечность. Уничтожать тем последовательнее, что это делается не по указке сверху, а всем миром. Какая благодатная среда для разговоров о примирении. Для разговоров, не для примирения.
Людоеды любят говорить о примирении. Собственно, людоеды считают людоедство лучшим способом внести мир в этот неспокойный мир. Людоедство есть миротворчество.
Поговорить о примирении это прекрасный послеобеденный отдых. Точнее, неплохая часть послеобеденного отдыха. Небольшая часть. Это потерпевшие поражение немцы монтируют в мостовые металлические кубики, о которые легко споткнуться. Камни преткновения с именами евреев, которые жили в квартире, где продолжает, между прочим, жить немец, потомок тех, кто отправил еврея в газовую камеру. Но немец заплатил Израилю и больше никого в газовую камеру не посылает. А русский — русский победитель! Он никому не платит, но он может и разрешить повесить на дом табличку.
О табличку не споткнёшься. Тем более, табличка ведь не о еврее, не о казахе, не об украинце, которые сгинули, после них не осталось не то что дома, а даже и упоминания имени и фамилии. Табличка умиляет и оправдывает продолжение людоедства — а людоедство продолжается, продолжается. Конечно, для потомков съеденного такая табличка в утешение. Для кого-то — признак, что людоедство не так уж железобетонно, что появляются какие-то трещинки, вот мы в эту трещинку табличку всунем, ещё чуть-чуть расширив. Черепаха догонит и обгонит!
Людоед не возражает. Черепаховый суп вносит пикантное разнообразие в обеденное меню.
Мещанство любит вопрошать: «Какая такая „религия спасения“? От чего спасаться? Всё суета сует, майя, никто не гибнет, просто жизнь идёт своим чередом».
От победы спасаться. Когда я потерпел поражение, передо мной открылась дверь к миру, пусть и помимо моей воли. Когда я победил, то даже волевое усилие не поможет обрести мир — настоящий мир, а не мир победителей.