Электофобия

Выборов боятся многие, если не все. Просто одни люди преодолевают невроз электофобии, а другие нет.

Простейший пример: сплошь и рядом люди, разбогатевшие на казнокрадстве, призывают ввести имущественный ценз, отстранив от выборов бедняков. Чиновник, никогда в жизни не избиравшийся никуда, только назначавшийся, требует ввести избирательный ценз. Ну да, логично — он по-прежнему не может помыслить о том, чтобы выдвигаться на выборах, если бы он хотел избираться — выступил бы за выборы. Зато он очень хочет превратить выборы в кооптацию, где одни преуспевшие поощряют других преуспевших. В чём преуспевших? В казнокрадстве, как и было сказано.

Каждый казнокрад мнит себя Александром Македонским. Ведь красть из казны требует большого ума и смелости. Это не означает, что все, кто против выборов — казнокрады, но все казнокрады — против выборов.

Против выборов ещё многие люди по разным соображениям, начиная со страха. Даже честный чиновник опасается выборов, если те могут лишить его работы или эту работу усложнить. Что уж говорить о чиновнике нечестном и/или властолюбивом! Именно из страха в 1990-е годы множество людей боялись выборов и были рады и расстрелу парламента, и манипуляции выборами 1996 года, и тому, что преемник Ельцину был не избран, а назначен.

Страх выборов основывается на презрении и неверии к другим людям, на отрицании в других людей свободы и самостоятельности. И тут водораздел. В одном лагере — Примаков и Гайдар, Путин и Чубайс, и их присные — все те, кто никогда не участвовал в настоящих выборах, в другом — люди самых разных убеждений, в выборах участвовавшие.

Яркий образчик электофоба Ленин. Личность Ленина имеет очень маленькое значение, не это ничтожество победило, а элиты проиграли из-за жадности и гордыни, однако, электофобия — это личное качество Ленина. В отличие от Троцкого и других участников путча Ленин всегда проигрывал на тех немногих выборах, в которых участвовал, начиная с II cъезда РСДРП и до Циммервальдской конференции, где проголосовали не за его резолюцию, а Троцкого. Проиграв, Ленин поступал просто: объявлял тех, кто его поддерживал, единственной настоящей партией (или «циммервальдской левой») и внутри этого кластера вёл себя как победитель на выборах. Согласие видеть в нём победителя было ещё одним условием вхождения в клан, который он тщательно выстраивал.

Вот почему называть Ленина «премьером» глубокая ошибка, превращение карася в порося. Премьера выбирают. Ленин — именно то, что он открыто говорил, Ленин — диктатор, возглавляющий диктатуру. Луначарский вспоминал: «Сначала Ленин не хотел войти в правительство. Я, говорит, буду работать в ЦК партии». Конечно, выборность председателя Совнаркома (или председателя президиума Верховного Совета, да мало ли как называлась эта должность с тех пор) всегда были чистой фикцией, но Ленин явно чурался этой фикции.

Была ли электофобия у Николая II, Хрущёва, Горбачёва, уже не узнать, но что она — свойство Путина, это несомненно. Более того, тип человека военного военного — это тип электофоба, который боится избирать и быть избранным. Боится даже разнообразия товаров, боится выбора между эмиграцией и не эмиграцией, боится всякого выбора и бежит от него в имитацию выборов.