«Дежа вю» и дежа я

«Дежа вю» — состояние хорошо всем известное, не объяснённое пока наукой, возможно потому, что состояние это неприятное самую малость. Можно сравнить с лёгкой экземой, которую никто не лечит, потому что она проходит быстрее, чем дойти до аптеки.

Конечно, бывает дежавю прямо противоположное. Такова современная Россия: кошмар возвращения в СССР, конца которому не привидится. Кто-то этот кошмар ощущает с 22 августа 1991 года, кто-то с 1993 года, кто-то с 1996, а многие лишь в III тысячелетии спохватились.

Лучше бы уж совсем вернуться, но это не устроит всех тех, кому было плохо при советской власти: номенклатуру светскую и чекистскую, да и всех, у кого было достаточно власти, чтобы жить по-царски, а жили всего лишь по-дворянски. Приходилось сидеть в идиотских президиумах идиотских партсъездов — а теперь сидят в шезлонгах на носу собственных яхт. Приходилось зачитывать идиотские речи про социализм и коммунизм — а теперь можно читать отчёты о состоянии своих банковских счетов.

Так что реставрация совка носит характер частичный, но от этого не менее противный. Уже видели улицы без уличных торговцев, были улицы без ларьков. Уже видели по телевизору фильмы про то, какой академик Сахаров лопух, как он не любил детей, как им крутила вторая жена. Уже видели Фемиду с циничной наглой улыбкой.

Обычное дежавю неприятно не тем, что нечто повторяется — Солнце тоже каждое утро повторяется, а тем, что есть чёткое ощущение: я уже таким был, происходит повтор не только вовне, но и во мне. Ужасно неприятно, — видимо, человек не рождён для самоповторов, а рождён для нового. Поэтому так боятся клонирования, поэтому косятся на близнецов и двойников, поэтому заикание — недостаток, а самоцитирование — неприличность.

Каждый год наступает весна — замечательно! Но если каждый раз весной переживаешь одно и то же — ужас, день сурка, петля времени, в которой хочется повеситься. Хочется не вечной молодости, хочется вечного разнообразия — а молодость хороша лишь тем, что в ней каждый миг сюрпризы, пусть даже обычно малоприятные. Но если каждый день пышешь здоровьем, а нужно писать одну и ту же контрольную или даже целоваться с одной и той же любимой девушкой без малейших надежд на то, что после поцелуев будут дети, а после контрольной карьера, — это же повеситься можно. Тоска!

К счастью, политическое дежавю объективно, и человек может и должен не превращать его в дежавю субъективное. Конечно, если сказать себе, что ты ничего не можешь сделать, будет тебе по слову твоему. Будет жуткое ощущение, что ты не живёшь, а спишь и как в дурном сне всё происходит с тобой без твоего ведома, неудержимая ватная реальность обхватывает тебя и несёт в черноту. Но зачем же себя самого гипнотизировать?

Надо заниматься аутотренингом, а не аутозомбированием, говорить себе правду, а не врать, будто ничего не можешь сделать. Когда ничего не можешь сделать, тогда уже и язык парализован, а пока язык действует — и человек действующее лицо, а не марионетка. Так что пусть политические дежавю будет дежа вы, а мы будем на прежние гадости отвечать свежо, неповторимо и оригинально. Дежавю только потому и наступило, что на прежние проблемы ответили стереотипно — страхом, жадностью, недоверием. Зло бегает по кругу — так разорвать со злом, разорвать круг и тогда, что бы ни реставрировалось снаружи, оно не победит неповторимость жизни и творчества.