Что мы можем предъявить?

В «Новой газете» (август 2015 года) Елена Волкова написала в связи с делом «Пусси Райот», когда патриарх разослал по церквам письмо с призывом посадить Толоконникову и Алёхину — чтобы прихожане подписывались:

«Такого никогда раньше не было, чтобы в церкви призывали посадить в тюрьму, даже в советское время. Отказался читать обращение отец Алексий Уминский (настоятель храма Святой Троицы в Хохлах). А моя аспирантка мне прислала эсэмэску: «Отец Александр Борисов прочитал с амвона призыв посадить Pussy Riot. Как дальше жить, Елена Ивановна?» То есть отец Александр Борисов, один из либеральных последователей отца Александра Меня, у которого как бы либеральный приход Космы и Дамиана в Столешниковом переулке, тоже прочитал. И отец Владимир Лапшин (настоятель храма Успения Пресвятой Богородицы на Успенском Вражке, что в Газетном переулке) тоже прочитал».

В тексте оказалась ошибка — Лапшин письмо не прочитал, только положил на подпись, причём ни одной подписи никто из прихожан не поставил. Елена Ивановна принесла извинения.

А я от себя добавлю, что в тексте есть не только фактическая ошибка. Во-первых, отказ Уминского подписывать, на мой взгляд, дешёвка. Почему у него особый статус в МП, почему его не наказывают за связь с Ходорковским, не знаю, но его выступления всегда какие-то «мыльные», невнятные, нечёткие. Попытка и либерализм показать, и невинность соблюсти. Играет роль казённого Эренбурга, только до Эренбурга ему всё-таки далеко. Ну, конечно, наша псевдо-оппозиция в восторге, им именно такого и надо, под серию к Навальному и Собчак.

Во-вторых, отец Александр Мень с амвона зачитывал куда более омерзительные бумаги. С каменным лицом, но — зачитывал. Ему было гадко, нам было гадко. Потому что призывать посадить в тюрьму двух человек — нехорошо, но письма в поддержку войн в Камбодже и во Вьетнаме — куда хуже, ведь война хуже тюрьмы. Так что отец Александр даже до Уминского не дотягивает. Но всем было понятно, что Мень — диссидент, как всем понятно, что Уминский — казённая имитация свободолюбия.

Так что можно осуждать Борисова и Лапшина, только Меня при этом не стоит упоминать. Но я бы просил их не осуждать, и вот почему. Вот отец Вячеслав Винников — лучший друг отца Глеба Якунина, человек совершенно ангелоподобный. Пока он служил в МП, он не выступал публично в защиту отца Глеба, писем с ним не подписывал. Ушёл на пенсию — смело заговорил в полный голос. Что ж, осуждать его, что молчал, когда был в системе, и заговорил, когда уже ничего ему сделать не могут? Вздор.

Героизма, смирения, святости можно требовать лишь от себя, не от других. Конформизм не украшает московскую интеллигенцию, включая её верующую часть, но сам по себе конформизм не смертный грех. Важно соотношение между конформизмом (или нон-конформизмом) и творчеством. Отец Александр Мень так творил — говорил, писал, показывал собой — что его конформизм был незаметен как пылинка на облаке. Наши же нон-конформисты и диссиденты обычно ничего, кроме отчаянности, предъявить не могут. А этого маловато. Золушка опознаётся по туфельке, а не скорости убегания от принцев, и вот эту туфельку далеко не все — равно нон-конформисты и диссиденты — могут предъявить.