Смех смехом, а вот всё-таки художники не идиоты. Вейден придумал, не богослов: повесил распятие в сцене Рождества.
Но смотрите, что сделал неизвестный подражатель Вейдену. Не только убрал всякий идиотский мусор, но и преобразил распятие: оно стало крестом из стропил. У Вейдена тоже дыра в крыше, но у него стропила крест не образуют.
У Лотто уникально то, что поза младенца подобна позе распятого. Присмотритесь. Он подчёркивает это сходство. Справедливо и обратное: умирающий Иисус позой напоминает Иисуса новорожденного.
А правда в том, что, знаете... Да, Иисус всё время говорит о пути. Дао, шмао... Во вчерашнем евангельском чтении у Луки подряд три афоризма о пути, очень едкие.
Ты хочешь идти со Мной по Пути? А ты понимаешь, что это путь бомжа? Давно на скамейке не спал? Тебя в метро не пустят, между прочим, и на люке вентиляции с тёплым воздухом спать не дадут.
Ты всё-таки хочешь? Ну давай, только налегке — подай квартиру и раскидай деньги посреди Красной площади...
Всё равно хочешь? ОК, вот я вижу, ты человек обязательный, ответственный, действительно, дойдёшь со Мной до конца, только вот отца похоронишь... А давай не хорони? Вот плюнь и не хорони. Люди у нас на дороге не валяются — ну, как правило — кто-нибудь похоронит.
Если бы парень согласился не хоронить отца (многие даже с удовольствием бы, глаза б на отца не глядели), Иисус ещё что-нибудь придумал бы.
Потому что не надо никуда идти. Всё христианское дао пунктир между синюшным ребёнком на соломе и синюшным полутрупом на кресте. Да, новорожденный по цвету баклажан, да и по форме тоже, а что там содержание, это уж как Бог с Дарвином договорятся.
Идти дело нехитрое. Подпрыгивая. А всё равно полюса остаются вот эти — лежать. Горизонтально лежать или вертикально, а суть одна: ты беспомощен. Бессилен. То ли ещё не начал жить по-настоящему, то ли заканчиваешь. Кажется, что рождение типа предисловие, а смерть послесловие, но это не так, они и есть Слово. Движение такой силы и такой направленности, что его не заметить. Ну если встать под взлетающей ракетой, будет видеться уменьшающаяся огненная точка, и никакого взлёта с полётом. И вся наша жизнь — это ракету везут на старт.
Вариация на Вейдена в Прадо, не в экспозиции.
Деталь Рождества из Прадо. Строгая симметрия - пара голубых пробелов вверху, пара пролётов вверху. Три плана: вверху передний, Дух, в арках уходящая вдаль перспектива.
Кстати обо всех спорах насчёт того, можно ли изображать чёрта чёрным. Давайте, пусть Чёрный Пит в Амстердаме будет трубочистом. Давайте он будет белым чёрным! Но тогда уж чур и на картинах с рождеством перекрасим взад чёрного волхва в белого — вот у Вейдена белый, а на варианте в Прадо чёрный... Так ведь двойной стандарт: с чёрным борются, когда это в свою пользу. Чем бороться, лучше бы книжку почитали, что ли... Чтобы чем-то от расистов отличаться, у них с книжками плохо.