Отец Александр Мень писал в частном письме: «Житейское не несет подлинного света, если оно не озарено свыше».
Мысль не новая. У Владимира Соловьёва самые, может быть, цитируемые строки: «Всё, кружась, исчезает во мгле, остаётся лишь солнце любви».
Всё-таки мысль — точнее, две мысли — кажутся не вполне точными.
Мир не исчезнет во мгле. Творение это верный помощник Бога в любви.
«Житейское» понятие не вполне определённое. Есть житейская рутина, и эта рутина нужна как воздух, как позвоночник. Да, особого сияния в чистке зубов или компилировании программ нет, но разве это их обесценивает? Чем ежедневное мытье полов презреннее деления клеток? Клетки погибнут, пол опять будет грязным, ну и что?
Подлинный свет, конечно, озаряет жизнь особым светом. Но...
Если жизнь неряшливая материально и нравственно, то никакое Солнце Любви её не преобразит. Из порося карася можно, из воды вино можно, а из помойки непомойку Бог не будет делать. Вот и весь ответ на то, откуда в мире зло. Не надо помойничать.
Конечно, есть свет любви, который меняет восприятие всего. Но этот свет побуждает всё украсить, а если не украсили, не убрали, оставили помойку, значит, свет и благодать были самообманом либо мы их предали.
Помпеи сегодня это очень невесёлое зрелище. Огромный распластанный обугленный скелет. Мрачные чёрные стены. Кажется, тут был концлагерь. А тут люди пели, веселились, дружили, соревновались, трудились. Им было весело, и город был шумный и весёлый. Извержение стёрло все краски. Штукатурка есть, а красок нет. Всё обуглилось.
Вот тебе, бабушка, и Страшный Суд.
Человек в этом мире как раз призван раскрашивать мир в цвета человечности. Это тонкий слой краски, который нужно постоянно наносить заново, который нужно менять, соразмеряя с соседними покрашенными участками.
Тонкий слой, но Бог ещё тоньше. Мимолётный слой, но Бог ещё мимолётнее. Мы же всё-таки лишь подобие. Чтобы слой и свет не исчезли, нужно бессмертие и вечность — и мы ими уже обладаем, вот радость веры: чувствовать и знать, что мы можем ответить озарением на зарю Духа, и что созданное нами так же воздушно, небесно и неумираемо, как Дух Божий.