Нос и Бог: история Клеопатры
Современный русский человек плохо знает Библию, но античность он знает ещё хуже. Однако, даже там, где знание античности существует, оно отделено непроницаемой перегородкой от знания Библии. Две культуры изучаются в разное время, с совершенно разными целями, изучаются по-разному и с разным настроем. В результате очень трудно почувствовать, что дедушка Иисуса был ровесником не только Ироду, но и Клеопатре, которая родилась в 69-м году до рождества Христова и погибла в 30-м. Несчастная женщина: двое мужей её были, по обычаю, её же родные братья, ещё двое — Юлий Цезарь, который был старше её на треть века, и Марк Антоний, который был старше её на 14 лет. Октавиан Август был, правда, моложе Клеопатры на 6 лет — так он на «старуху» и взглянуть не захотел. Самое сильное в человеке — эротическое — было обесценено самым сильным из нечеловеческого, властью.
Блез Паскаль, размышляя о соотношении власти и любви, любви, которая такая «малость», а «сотрясает землю, движет монархами, армиями, всем миром», взял примером нос Клеопатры: «Будь он чуть покороче, весь облик Земли был бы сегодня иным». То, что для современного человека доказательство случайности, для Паскаля было доказательством предопределённости — и он тут же привёл другой пример: вот случайно упомянули перед Пилатом о том, что Иисус — из Галилеи, а какой важный результат. Иисуса послали к Ироду (напомним себе, ровеснику Клеопатры), «и вот так воплотилось в жизнь таинство, вот так Он был судим иудеями и язычниками. То, что по виду было делом случая, оказалось причиной воплощения в жизнь таинства».
Паскаль очень характерен: Бог для него прежде всего — Власть. Ничто не случайно. Мир оказывается беспощадным и немилосердным механизмом. Паскаля может извинить разве то, что он был всё-таки прежде всего учёным, а не богословом. Учёному естественно верить в закономерность. Дважды два всегда должно быть четыре. Но это ещё не повод отказывать человеку в прощении грехов — а у янсенистов, которых горячо поддерживал Паскаль в борьбе с иезуитами, сплошь и рядом отсылали человека с исповеди без отпущения.
Между тем, если подумать здраво: ну какое такое «таинство» в том, что Иисуса судили не только Пилат, но и Ирод? Подумаешь, интернационал чиновников! Человечество Его осудило, и это не таинство, а людоедство. Таинство не в том, что Иисус осуждён на смерть, а в том, что Он не осудил на смерть никого. Так и с носом Клеопатры: да какая разница, какой он был формы? Превращение Рима в империю, Египта в римскую колонию было неизбежно, и вся разница была ничтожна с политической точки зрения.
Победил бы Антоний или Цезарь прожил чуть подольше, или Август умер бы рано, — ничего бы это не изменило и это совершенно ничтожно. А вот то, что женщину изнасиловали, в сущности, четверо самцов, это — обида и зло, которое на Страшном Суде вспомнится. И если кто-нибудь из прелюбодеев посмеет сослаться на то, что не мог устоять перед формой носа, предопределённой Богом, он рискует услышать про то, что не чужой нос соблазняет, а свой нос... или, если уж совсем деликатно сказать, — глаз. Да и нос-то у Клеопатры был очень не очень.
Тетрадрахма Клеопатры VII, отчеканена в Сирии. Британский музей.