Любовь врага

Сравнение жизни с дорогой, путешествием — одно из древнейших, видимо. Самое трудное — понять, что дорога у каждого своя. Это вовсе не означает, что дороги не пересекаются и не совпадают, в жизни часто совпадают даже перпендикулярные дороги, и это есть любовь. Для верующего трудно понять, что у Бога нет никакой особой дороги, хотя Он жив. Его жизнь — особая, и путь Божий — не один из многих, а весь мир — Божий путь. «Приготовить путь Богу» не означает растолкать людей, чтобы Богу было, где пройти. Наше богоподобие как раз в том, что и наш жизненный путь не должен превращаться в изолированную от других тропинку одиночества и смерти. Космос — вот путь Божий. Мы живы настолько, насколько мы спутники Богу на этой дороге. На этом пути каждый человек — наш ближний. Но, конечно, не в том смысле, в каком притча о милосердном самарянине — что каждый нам будет помогать.

Каждый нам ближний, потому что каждому мы можем помочь. Но как помочь? В притче Бог — это милосердный чужак, милосердный враг. Бог всегда иной, Бог всегда враг, Бог всегда иностранец. Да-да, Бог всегда враг, с этим и связаны так называемые «сомнения в вере». Зато с этим связан и опыт любви к врагу — любви к тому, кто другой, любви к тому, кто непонятен, любви к тому, кто кажется опасным. А что ж ещё «страх Божий»! Иногда говорят, что это страх потерять любовь Бога, но это поэзия, а проза жизни в том, что Бог кажется нам врагом, потому что Его воля — не наша воля. Так и любимый человек иногда может оказаться врагом именно потому, что любовь любовью, а воля — волей. Бог странен, как странен для еврея самаритянин, потому что вроде бы похож, а не то. Так и женщина странна для мужчины, но, на самом деле, любой человек странен, а если мы не видим странность в других, то мы сами какие-то странные. Уставшие, валяющиеся на обочине жизненного пути… Равнодушные равнодушием болезни и страдания. Вот кто мы в притче о милосердном самарянине, и Бог милосерден, потому что не заставляет нас чувствовать себя равнодушными прохожими.

А где же Иисус? А Он — тот осёл, на которого Бог взваливает избитого человека. Иисус — те лекарства, которые из подручных средств — тряпок, масла, вина — сооружает Бог. Иисус — та гостиница, куда нас помещает Бог, удаляясь по Своим делам. Христианство есть умение быть ослом, пластырем, маслом, гостиницей, а иногда и вином для другого человека.

Пластыри бывают разные. Бывают дешёвка, которые не прилепляются вообще. Бывают дорогие, которые можно месяц носить и купаться с ними, — держатся! Бывают односторонние, бывают двусторонние — гениальнейшее изобретение эти двусторонние липучки, на которых уж что только не держится, даже в космосе используют! Иисус — двусторонний пластырь. Он прочно держится и хорошо лечит, потому что одной стороной соединяется с нами, а другой — с Богом. Иисус — путь, и у этого пути две стороны, верхняя и нижняя, одна Божья, другая человеческая, но границы между ними нет. Болезнь ведь в том, что мы отлипли от Бога, а исцеление — в том, чтобы прилепиться. Другим мы можем помочь лишь настолько, насколько прилепились к Высшему, и если кто-то нам помогает, то — неважно, верующий он или нет — важно, что он с Богом, сознательно или бессознательно. А вера ничего не гарантирует — вон, Иисус в этой притче подчёркивает бессердечность духовенства, причём самого правильного, самого «каноничного». Потому и бессердечны, что подменили Бога правильностью.

Помочь ближнему Богом. Повернуться к Богу собой, а к ближнему Богом. Чтобы приблизиться к ближнему, надо остановиться и дать Богу приблизиться к нам. Вот почему литургия важнее всего. В храме мы прильнули к Богу, прилепились Иисусом — и в нас появляется — о нет, не божественность, а человечность. Не обожение, а очеловечивание, вот наша цель. Вот что такое «приготовить путь Богу» — понизить себя (не унизить — понизить!), повысить другого, чтобы в Боге обрести единство со всеми, чтобы каждый для каждого был спутником Бога на пути через Его бесконечное Царство.

[По проповеди в воскресенье 27 ноября 2016 года]