Обжегшись на Христе

Для современного человека, даже религиозного, неважно, христианина или иудея, зарезать животное или хотя бы присутствовать при этом — событие экзотическое, редкое, шокирующее и волнующее как путешествие в эпоху динозавров с дикарями.

Для современников Иисуса это было как сегодня в супермаркет сходить. Событие заурядное, хотя и не ежедневное, на каждый день барашков не напасёщься.

Сейчас иногда в кинофильмах об Иисусе подчёркивают, что распятие было тривиальным, но это неверно. Были случаи массовых казней, но вероятность, что Иисус на них наталкивался такая же, как вероятность того, что москвич станет свидетелем ограбления банка. Даже меньше, банки довольно часто грабят. Вот барашка зарезать, хоть для жертвоприношения, хоть просто для застолья, — обычное дело.

Поэтому так навязчиво в голове у любивших Иисуса людей крутились ассоциации. Вот Его ведут связанным, как и баранов связывают. Вот Его схватили, чтобы не дёргался. Вот копьём под сердце…

Случайно ли, что христиане отказались от жертвоприношений? Конечно, они не одни отказались — все иудеи, включая христиан первых поколений, после разрушения Храма жертв не приносили, но для христиан в этом был и остаётся особый смысл. Мы и не стремимся возобновить жертвоприношения, а своё богослужение принципиально характеризуем как «бескровная Жертва».

Обжёгшись на молоке, дуем на воду. Вспоминая, как обошлись с Иисусом, мы начинаем иначе обходиться с барашками. Да и с людьми. Наше потрясение от Его страданий и смерти возвращается к нам. Возьмём нож зарезать барашка — и вспомним копьё это тыкающее. Начнём ругать человека — и вспомним поругание Иисуса. А если не вспомним, то какие же мы любящие Иисуса? Если мы любили женщину, и эту женщину сбил насмерть автомобиль, мы будем лихачить или будем ездить осторожнее осторожных?

Обжегшись на Христе, дадим Духу Святому дуть на нас, угашая в нас привычные рефлексы командования, старшинства, распорядительства и раздувая в нас любовь.