Бог есть любовь или Любовь есть Бог?

«Бог есть любовь» (1 Ио. 4,8).

Бог с определенным артиклем, любовь — без. В греческом оригинале евангельских текстов множество артиклей, а в русском ни одного. Между тем, артикли имеют значение. Например, в первой фразе Евангелия от Иоанна нужно переводить не «Бог был Слово», а «Слово было Бог»: хотя в оригинале на первом месте стоит «Бог», но Бог — без артикля, а «Слово» — с определённым артиклем, так что это то самое единственное Слово было божественно. Никак не наоборот.

Отсутствие артиклей с лихвой может быть восполнено указательными местоимениями. Именно с избытком: вряд ли англичанин может так сказать про Лондон как русский про Москву: «Это та самая моя любимая Москва». Недаром москвичей так волнует факт существования где-то в американской глубинке крохотной Москвы, — они нуждаются в сознании того, что есть именно «моя Москва». Увы, потому что на самом деле Москва изначально строилась как «их Москва», ставка если не ханская, та хамская, где очередной правитель может хамствовать по своему усмотрению, лишь бы длился покой той хамской среды, которая его порождает. В греческом языке все проще, указательный артикль и неопределённый (или вовсе без артикля) — «тот» или «некий», говоря по-русски.

По-русски многие понимают эту фраза так, что любовь есть нечто божественное — следовательно, нет иного бога, кроме моей любви к этой женщине — к этому вину — к этой идее. К счастью, есть Бог, лишь слабым подобием которого является моя любовь. Это Бог есть любовь! А некая, некоторая, неопределённая любовь — совершенно не бог!