Царь — батюшка?

Бога сотворил человек по своему образу, — говорит cкепсис (именно скепсис, неверие выражается крепче). Вера возражает: а какой, собственно, у человека образ? Человек несёт в себе множество образов. Одно из направлений психологии различает, к примеру, в человеке сразу три лица: ребёнка, который жаждет руководства, взрослого человека, который готов руководить и не любит, когда им руководят, и умудрённого жизнью старика, который никем не руководит не от бессилия, а потому что не в руководстве смысл жизни.

Царей всех, кажется, повывели. Отцы ещё встречаются. Тем не менее, Бога верующий человек и сегодня назовёт скорее Царём, чем Отцом. Если рассуждать цинично, Бога величают Отцом, чтобы не слишком допускать в свою жизнь. Цари, в отличие от отцов, не интересуются теми мелочами, которые для каждого самое важное. А если всерьёз, то самое лучшее в отцах — царственное величие, которое не позволяет им раздавать подзатыльники и нравоучения, а побуждает молча и незаметно присутствовать в жизни детей. Царю, пожалуй, даже лучше быть английской королевой, не издавать указов, не учить никого жить, а просто — жить самому, иметь смысл в самом себе. Не тот царь, кто царствует, а тот царь, кто и в ссылке — царь. Короли, которые умирали в изгнании, более царственны, чем те, которые возвращали себе трон силой и кровью. Современные отцы — те из них, которые современны — не правят детьми, а царствуют, словно в изгнании. Их смысл не в господстве, их смысл — в жизни, причём своей.

Человек не тогда царь, когда у него есть царство, а когда у него есть смысл в жизни. Бог тогда вполне Отец, когда Он — настоящий Царь, нуждающийся не в детях, не в подданных, не в троне, не в царстве, вообще ни в чём не нуждающийся, а просто — живой. Существующий. Сущий. Отец должен чему-то категорически учить, Царь тем царственнее, чем менее Он учит.

Если уж Бог не учит, так невозможно и учить о Боге. Это не означает, что о Боге нельзя говорить категорично. Вот учительство не должно быть категорично, хотя кое-где это звучит сенсацией. Там категоричность — свойство власти над другими. А категоричность — свойство власти над собой. Конечно, отец должен быть иногда категоричен, но чем старше ребёнок, тем менее категоричен отец. Это хорошо видно по Библии: она в начале куда более категорична по тональности, чем в конце. К тому же вопрос не в том, как Бог говорит с человеком, а как человек говорит о Боге. Ребёнок, который высказывается об Отце категорически, почти наверняка — единственный ребёнок в семье, либо плевать хотел на братьев и сестёр. Категорические высказывания о Боге-Батюшке неприличнее категоричности в отношении земного отца во столько миллиардов раз, сколько людей на Земле.

Тем не менее, писать о Боге некатегорично — лукавство. Если категорию описывать некатегорически, получится Символ веры наподобие: «Кажется мне, что я верую типа во единого как бы Бога вроде Отца до известной степени Вседержителя». А заканчивать: «И жизни будущаго века, блин».

Вера, возможно, и должна описываться условно — «мне кажется», «я верю», «поверьте мне». Только вера, настоящая вера, потому и называется верой, что считает самым важным не себя, веру, а Того, в Кого верует. Атеист считает, что кроме веры, ничего и нет. Верующий знает: важно не то, что я верую в существование Бога, а то, что Бог существует. Описывать веру можно и нужно, особенно в мире, где есть свобода верить или не верить. Категоричность тут необходима — ведь описание есть создание категории. Неуместно только, отстаивая категоричность свою, отрицать категоричность чужую. Категоричность — воздушный шар, который может вознести к небесам, если только сидящие в корзине не будут тыкать в этот шар иголками, чтобы другого принизить.