Моя глубина выше меня
«Сотник же, отвечая, сказал: Господи! я недостоин, чтобы Ты вошёл под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой;» (Мф. 8, 8).
Мои родственники попали в автокатастрофу. Бог их сохранил невредимыми, хотя им в лоб со встречки вылетел автомобиль с пьяным водителем.
Если бы пьяница шёл по улице и наткнулся бы на них, происшествие вспоминали бы со смехом. Но тут пьяница имел второе тело — автомобильное — весом больше тонны.
Другое дело, что и они были во втором теле. Если бы автомобиль врезался в прохожих, все бы погибли.
Правду говорят разные лжеучителя: человек больше своего тела. Только не какие-то эфирные тела. Сам человек больше своего тела, этим и жив. То, что часто называют «глубиной души», это не глубина, а высота, просто мы к ней повёрнуты не тем, чем надо.
Однажды Чехов с Толстым заговорили о том, сколько человеку надо. Толстой сказал, что три аршина, Чехов заметил, что могилы довольно для трупа, а живому человеку…
Один профессор, читая лекцию о русских классиках, задёрнул в аудитории широкие окна, зажёг свечу — это, говорит, Достоевский. Потом зажёг лампу — это Чехов. Потом отдёрнул шторы и всё залил солнечный свет — Толстой. По совести же свечу Достоевского зажечь верно, шторы отдёрнуть — Толстой, а потом взять стул да и вышибить стёкла, чтобы в аудиторию ворвался свежий воздух, тепло, запахи мира, — вот Чехов! Что Толстой открыл, Чехов заселил. Недаром он прославился пьесами. Но сам воздух, сам свет, само Солнце — не писатели сотворили.
Бог создал человека, отдёрнув те шторы, которые ограничивают животных, впустив в человека Дух Святой. Сам Бог таков — поэтому в Библии говорится о Боге в грозе и буре. Какой-нибудь дикий антрополог решил бы, что еврей считает ветер Богом. Но Бог — Тот, Кто меньше эвклидовой точки, и всё же, когда Творец движется к Творению, творение разлетается во все стороны. Автомобиль ещё не виден, но напор воздуха уже ощущается — хотя автомобиль не воздух.
Вот о чём говорит сотник, сравнивая себя с Богом. Почему человек недостоин, чтобы Бог вошёл в его дом? Ну не потому же, что он ел свинину! Потому что он — сотник, вот и всё. Недостатки сотника прямое следствие его достоинств. Да, он отлично понимает, что такое командовать. Бог — повелитель мира, мир словно второе тело Бога — при том, что первого тела нет. Бог есть Слово — Слово Божие есть Тело Божие. Слово творящее, слово, идущее туда, куда Сам Бог войти и вместиться не может — в творение, в души человеческие. Как принять в свой дом ураган по имени Иисус?
Сотник чувствует созидательную мощь Бога, власть Божью над миром, потому что сотник сам обладает подобием этой мощи. И он повелевает — и раб делает. Только вот сотник повелевает — и раб идёт и убивает. Это же армия! Точнее, это мир. Тот самый мир, который во зле лежит, злом накрывается, решает все проблемы через ограничения, цензуру, запреты, казни, войны, подзатыльники, окрики и при этом нагло-лениво спрашивает, кого и от чего Бог хочет спасти. Словно пьяный человек забрался в танк и несётся по улице, давит и автомобили, и пешеходов…
Как Созидателю войти в дом разрушителя? Творцу — в дом цензора? Тому, у Кого под началом никого, кроме Себя — в дом сотника, у которого даже если один умрёт, 99 останутся.
Конечно, на самом деле Иисус вошёл в дом центуриона. Вошёл не телом, вошёл любовью. Так это и есть настоящее тело всякого человека! Это та самая «глубина души», которая на самом деле высота вселенной. Сколько нужно человеку? Два-три космоса и дюжину вечностей, а там посмотрим. Вот каково наше истинное измерение! Вот какими мышцами мы поигрываем, когда говорим слова любви, когда посылаем другому не проклятия, а утешение, одобрение, а если дела ближнего не заслуживают одобрения, то хотя бы вздох надежды. Враг ударил меня по щеке? Ударил всем своим кармическим телом весом с Юпитер? А ты подставь щёку — твоё тело, тело любви, тело веры, тоже ведь, можно надеяться, не карликовое? Ах, карликовое? А почему тебя это не беспокоит и ты не хочешь об этом говорить?
Это у Марк Твена дивная сатира про совесть человеческую, которая хворает и ссыхается, так что и пощёчину есть разве что Левша умудрится дать. Мы загораживаемся от Бога шторами, зажигаем свои свечки, а потом удивляемся, что такой воздух спёртый. А удивляться надо тому, что Дух Святой всё-таки разбивает стёкла и стены, развеивает занавески, задувает свечи и раздувает огонь, чтобы мы обрели свой настоящий размер.
Вот о чем говорится в послании к римлянам, которое читается за православным богослужением как предисловие к этому эпизоду. Можно быть рабом греха и работать на смерть, а можно быть рабом Божьим и работать на жизнь (вечную, конечно, невечная жизнь это и есть смерть). Рабом быть стыдно? Стыдно считать, что работа — удел несвободного человека, а свободные — воюют и правят. Женщинами, варварами, детьми, рабами… Работа любви, рабство Богу — вот свобода, а свобода угнетать — фуфло. Любовь есть работа, которая строит истинное тело человека, настоящий наш дом. Какой могучий у нас фундамент — и как часто на этом фундаменте стоит хлипкий дачный домик с диваном.
«Представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые» (Рим. 6, 19). Ваше тело работало на зло — пусть теперь работает на Бога. Понятно, что Богу не нужна та работа, которую делает физическое тело. Ему нужна работа душой, работа любовью, работа, строящая дом, в котором уместится всё Царство Божие со своими праведниками и ещё останется место для недостойных и проклятых, чтобы не только хлебу и вину сказал Господь «это Тело Моё», но и всему человечеству.