В защиту «крестьянского православия» от модернизированных иуд

Антиклерикализм очень часто сильнее у клерикалов, чем у атеистов. Клерикал борется за свою берлогу со всей яростью и грацией медведя.

Сила силой, однако, интонации и интенции общие. Для атеиста религия это явление отсталое, архаичное. Антиклерикал-клирик соглашается: нехороша архаическая религия. Только добавляет: да здравствует религия модернизированная. Ай, нехороши пережитки патриархального общества, давайте от них избавимся. Народные поверья-суеверья, святые камни-ручьи, магия под видом единобожия. Платочки-юбочки, поклонение старцам и прочие нехорошие излишества-искажения.

Но как граница проходит не между атеистом и клерикалом, так граница проходит не между архаикой и модерном.

Конечно, в архаике — любой — ничего святого нет. Но нет ничего само по себе святого и в православии — католичестве, протестантизме — урбанистическом, городском. Можно ходить не в рясе, а в костюме, носить не лапти, а туфли, джинсы безо всякого платочка, и при этом поддерживать «лояльность», «аполитичность» — то есть,  самые худшие политические действия властей.

Архаика не в том, чтобы использовать архаичные формы, а в том, чтобы принимать форму за содержание. Успокаивать свою совесть тем, что ты не какой-нибудь безграмотный скотник, ты диплом в Оксфорде защищал.

Ох, лучше бы скотник! Скотник не оправдывает войн, не пускает дымовую завесу, за которой совершаются разные людоедства. Ухаживает за скотом — вполне себе пастырь. Пастырь же с оксфордским дипломом может быть если не антихрист, то изрядный карьерист и предатель правды. Гитлера поддерживали не безграмотные скотники, а профессора философии и теологии. Безграмотные, собственно, даже если они людоедских убеждений, деспотам не очень и удобны в качестве идеологов. Поэтому деспотизм охотно «модернизируется» — не то, чтобы «меняет кожу», а сдирает кожу с модернистов-демократов-либералов и напяливает её на себя.

Не стоит бросаться в «крестьянское православие» тем, кто сам живёт в православии людоедском. Православие мегаполисов, с вайфаем вместе мозга — довольно подлая штука. Крестьянин хотя бы не конформист и не холуй, он презирает (и поделом) дворовых. В сегодняшней России преобладает православие придворных и дворовых. Как в оперетте «Крепостная актриса» выражался барин — «Нарядить пастушкой и ко мне в опочивальню». Ну вот, так они с Церковью и поступили. До Церкви в опочивальне был Карл Маркс, наряженный комиссаршей, ещё раньше — опять Церковь... И те городские православные, которые уходят из Московской Патриархии в никуда и из этого никуда в Церковь камни бросают — тоже дворовые, с психологией смердяковых, а не крестьян, лакеев, а не пахарей.

Крестьянское православие, однако, это не только суеверия с платочками. С платочками как раз православие псевдо-крестьянское, православие горожанина, который играет в крестьянина, а выходит дачник. Крестьянское православие — почитайте митрополита Вениамина Федченкова. Это православие раба, но не холуя. Дяди Тома, а не Ивана Денисовича, православие не Матрёны Солженицыной, а Евфросинии Керсновской, Ульяны Осорьиной, — девушек решительно-смиренных, боевито-мирных. Крестьянское православие это не суеверия — суеверия есть, но у кого их нет! — это верность Заветному. Может, крестьянин Новый Завет не читал, но заветное знал и не предавал, почему и заслужил своё высокое название — христианин!