Любовь и судно

Любовь всегда в готовности служить, а иногда — в готовности, чтобы тебе служили. Иисус три последних и важнейших года жизни был на иждивении самых разных людей. Ему служили — и помазание ног миром самый слабый пример. Он говорил, что «не [для того] пришёл, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мф. 20, 28), однако с благодарностью принял служение Марии, да и Марфу просил послужить — только не едой, а вниманием. Даже ханжа с удовольствием помоет ноги духовенству в Страстной Четверг, подлинный же святой позволит устроить себе головомойку.

Многие готовы ухаживать за умирающим, за страдающим, переламывая себя, но при этом сами мечтают умереть быстро и безболезненно, — значит, тут нет полной искренности, тут нет той симметрии, которая есть в «делай ближнему, что хотел бы для себя». Любовь не только плавание на красивом судне с алыми парусами и айсбергом на горизонте, любовь не только в готовности принеси больному судно, любовь и в готовности с радостью принять судно, которое тебе подставят. Другое дело, что очень часто с глубокой любовью тебе подставляют такое судно, тебя грузят в такое судно, которое и не нужно вовсе, и опасно, и противно. Так ведь иногда нужно из любви принимать это судно! Иногда, всего лишь иногда, но иногда — нужно.

Любовь, если описывать её механически, невозможно без зависимости от другого, как речь невозможна без звуков. Зависимость, конечно, не суть любви, и возможна зависимость без любви, как возможны бессмысленные звуки, не образующие речи. В каком-то смысле любовь есть невроз, только невроз преображённый, как личность с точки зрения обезьяны есть психоз.