Воскресение одно. Воскресшие не одинаковы

«И изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения» (Ио. 5, 29).

«Осуждение» — в оригинале «кризис», противопоставляемый «зоовоскресению».

Разница — в неуловимом согласии на воскресение. Согласии на Бога. Согласии быть. «Быть или не быть» — быть! Быть не потому, что подкрепился, а потому что потому, окончание на «у».

Господь противопоставляет воскресение для делавших добро и воскресение для делавших зло. Понятно, что «делать» тут — не гвозди забивать. Хотя, конечно, разное воскресение тому, кто забивал гвозди в ноги распятым, и тому, кто забивал гвозди в посылку с консервами заключённому, голодающему.

Заключённому (и Богу) всё равно, кто ему послал посылку — неверующий или верующий. Пославшему не всё равно! Чем заняться в раю тому, кто был убеждён, что человек — производное от еды-среды? В раю человек будет не производное. Вечная жизнь — жизнь-от-нуля, а не от биохимии, белков-жиров-углеводов.

Неуловимость человечности есть источник надежды и источник отчаяния. Отчаяние для верующих: кто знает, точно ли я верующий или просто мескалина объелся. Надежда за неверующих: они максимизировали оптимизацию — тогда они роботы, но, может, они таки неуловимо для себя и других выбирали вечность? Было бы материализмом раздавать дух по признаку материального действия, а раздавать дух только по признаку идей — даже не материализм, а просто скотство-свинство.

Выход — выше оппозиции веры и неверия, слова и дела. Это не оправдание неверия и бессловесия, это шило для веры и речи.

Человек начинается там, где начинается слово, но человек не заканчивается там, где царит слово. Человек продолжается и дальше. Вот почему возможно богообщение — невербальное, непальмовое, немескалинное. Не ниже, а выше слов.