Свящ. Глеб Якунин под кремлёвским Дождём

Телеканал «Дождь» брал у меня интервью для фильма об о. Глебе Якунине. Я колебался, давать ли интервью — ну подкремлевский же канал — но ради отца Глеба скрутил себя... Вышел, однако, фильм c  абсолютно другим названием: «Секретные документы: что нужно знать о сотрудничестве РПЦ и спецслужб» (есть на ютрубке).

Меня название не смущает, меня оно возмущает. Я «подписывался» на фильм об отце Глебе. Фильм же начинается с обличения Шевкунова и тем самым оказывается частью «темника»: в январе прошла кратковременная, но массовая кампания в официальных СМИ (к которым я причисляю и «Дождь») с обличением этого персонажа. Такие кампании, когда во внешне вроде бы несвязанных органах вдруг идёт крик «Гундяев хочет стать президентом» или другой подобный бред, могут возникать лишь по инициативе из-за кулисы, участвовать в них не следует.

Репортаж ставит неверный вопрос: «Как Церковь из места, где ищут правду, превратилась в механизм, обслуживающий государство».

Постановка неверна, потому что и до 1990 года не было единой Церкви. С 324 года Церковь была «механизмом, обслуживающим государство», а поиск правды был в ней уделом немногих.

Более того, правду и не следует искать в Церкви. В Церкви — Бог, живая истина. Обслуживает государство не церковь, а бессовестная часть духовенства. Так и российская журналистика — её бессовестная часть — обслуживает государство.

В фильм включили отрывок из репортажа Митковой о КГБ и церковных стукачах начала 1990-х. Материал Митковой был очень характерен, и не случайно она так же не враг деспотизму, как и «Дождь». Обругать Церковь за сотрудничество с КГБ означает прежде всего пропагандировать цинизм. Цинизм и есть главный принцип номенклатурократии. Невзоров, Навальный, Собчак, Миткова, Кох, Чубайс, — не говоря уже о чистых гебешниках и путинистах — все они прежде всего циники. Как и Чаплин с Кураевым. Но Кураева, конечно, «Дождь» не посмеет тронуть — это святое. Хотя что уж святого в стукаче.

В фильме отсутствует главное, что было у отца Глеба: требование немедленной и полной ликвидации Лубянки. А ведь он за это боролся, не за предоставление верующим привилегии не стучать.

Ошибки комментатора: отца Глеба не расстригали и не подвергали анафеме. Его пытались лишить сана и отлучить от Церкви, но все объявления об этом были и остаются юридически ничтожной фикцией, демагогией. Говорить об этом как о факте означает становиться на сторону лжи.

Упорное наименование отца Глеба по фамилии мне представляется недопустимым. Можно сказать «отец Глеб», «священник», «гонимый протоиерей», — масса вариантов. Но в данной деликатной ситуации именование по фамилии опять же означает принятие гундяевской идеи о том, что отлучение отца Глеба состоялось. Омерзительны вставки из интервью отца Глеба с подписью «отлучённый священник». Он не отлучённый священник! Под выступлением отца Александра — «протоиерей РПЦ», а под выступлением отца Глеба — «отлучённый священник», и на 8 минуте, на 9:30 — «отлучённый священник РПЦ». Это безобразие. Оба скончались в сущем протоиерейском сане. Надо было писать «протоиерей Апостольской Православной Церкви».

Почему борьба отца Глеба за свободу исчислена в 30 лет? Сорок!

Карацуба в фильме, кстати, неточна: из документов не следовало, что с КГБ сотрудничали все иерархи и что все сотрудничали «тесно». Думаю, что в агентах числились все, но сотрудничали в смысле исполняли приказы безропотно — точно неверно. В документах Якунина-Пономарёва нет Гундяева. Не ловится! «Михайлов» — это совсем другой персонаж, его перемещения не совпадают с перемещениями Кирилла. Разве в январе 1973 года он был в Индии?

Что значат слова ведущего «ему полагалось стать шестидесятником, но он познакомился с Менем»? «Шестидесятник» — не род занятий. Мень и Якунин — оба именно «шестидесятники».

Абсолютно странная фраза, что отец Глеб «стал даже более истово верующим чем сам Мень». Это чем же измеряно??!! Вполне равно оба верили. Вера вообще не градуируется. Она всегда одинаково маленькая, если настоящая. С горчичное зерно. Настоящая вера всегда с горчичное зерно, а если с горчичник, то это уже ханжество. Написание письма поступок замечательный, но к истовости веры отношения не имеет.

Карацуба, кстати, неверно объясняет позицию отца Александра. Он в своём мемуаре 1978 года объяснил: до снятия Хрущёва был шанс, что письмо подействует, а после снятия Хрущёва стало очевидно, что оттепели конец. И он был, увы, прав. И этот мемуар — звуковую цитату — вполне можно было дать в фильме.

Карацуба считает, что Эдельштейн ответил Меню? Но Эдельштейн не подписал письмо, как и Мень. Внутри больной Церкви не может быть здоровых приходов? Но сам отец Глеб служил в этой больной Церкви и до арестов, и после, держался до последнего. Ирина Владимировна занимает крайнюю позицию — мол, не было Церкви — это её проблема. Но  это не позиция отца Глеба. Но это очень удобное оправдание для всех российских антиклерикалов, метросексуалов, гламурных журналистов — о, мы пиво пьём, потому что в Церковь ходить нельзя, там все прогнило! Это на Дожде всё прогнило, если там спокойно раскручивают Навального и Собчак.

Неправда, что было «полное молчание священников» — отец Александр Мень в «Вестнике РХД» опубликовал письмо в защиту отца Глеба, описание всего дела, хотя и не за своей подписью. А уж зарубежное духовенство активно поддержало — и вслух — отца Глеба. Или у нас опять железный занавес и заграничное значения не имеет?

Грубый ляп (11:50), что Церковь «осудила толстовщину». Церковь, формально, даже Толстого не отлучала, но уж «толстовщина» вообще близко не лежала.

Я считаю этичным прежде всего сделать фильм о сотрудничестве с КГБ журналистов — Невзорова и прочих. Иначе получается — как мне говорили в «Курантах» — что лишь верующие, которые «претендуют на святость», должны отдуваться, а журналисты — «не претендуют». А что российские журналисты сверху донизу с Лубянкой сотрудничают, на неё уповают, ей подыгрывают — это печальный факт. К «Дождю», конечно, это тоже относится. Всё, раскрываю зонтик.