«Петр сказал Ему в ответ: Господи! если это Ты, повели мне прийти к Тебе по воде» (Мф 14, 28).
С технической точки зрения хождение по воде не проблема. Ничего сверхъестественного. Даже дело не в машинках типа миниатюрного чипа, который проглотил и ходишь, а то и летаешь, даже в прогрессе медицины, а в математике и физике — докопаются, что в мозгу могут быть колебания квантово-электрические, которые можно заставить резонировать с темным веществом или постоянной Планка, и тогда ходи по чему угодно, только не забывать позитроны на струнах поправлять.
В рассказе о хождении по воде как раз хождение по воде не так невероятно, как вера. Автор ведь высмеял все попытки сделать веру из диалога с Богом — монологом, самообманом, аутотренингом, набожностью. Вот тебе ведро воды на голову!
Когда Пётр согрешил маловерием? Когда сказал Иисус «если это Ты, скажи…». Ну, сказал… Но что за сослагательное наклонение? В кого верил Пётр, когда шёл к Иисусу — неважно, по воде или по земле? В себя. Сказано — мне. Верую — я. Я — безусловен, другой же — условен.
Спасибо усилиям атеистов, которые открыли человечеству глаза на фикцию человечности. Человек — вот условность, вот «если». Ишь, всякий гоминид мнит себя человеком!
Не «если это Ты», а «если это я».
Может быть, главное, что Откровение открыло человеку — так это сознание своей ничтожности. Всё познаётся в сравнении — человек познаётся перед Богом, а не перед обезьяной. Я встретил Бога и поразился — какой смысл Богу открываться мне, человеку? Я встретил обезьяну и не поразился, тут всё нормально. Обезьяна не открывается человеку, потому что и открывать нечего, эта Америка внутри нас. мы на равных.
Рядом с обезьяной человеку нетрудно считать себя хоть богом, но рядом с Богом человек ощущает себя даже не обезьяной — пылью, пустотой. Наши сомнения начинаются там, где начинается наше «я», и заканчиваются там, где начинается Божие «Ты».
Вера не условие чуда, вера — само чудо. Маловер тот, кто считает веру возможной, нормальным таким явлением, даром Божиим. Вера — сам Бог. Бог-Ветер, наполнивший Человека-Пустоту. Если я обезьяна, я не могу прийти к Богу — хоть по земле, хоть по воде. Если я человек — Боже, скажи мне, я приду. Обезьяне скажешь — не придёт, и обезьяна во мне не идёт, у неё другие интересы, но Ты скажи — и тот, кто откликается Богу в обезьяне, и есть человек.
Мы идём к Богу, когда мы идём к людям как к людям, а не как к обезьянам, как к сынам и дочерям человеческим, а не обезьяньим. Мы идём к Богу, когда идём к людям с радостью, надеждой, верой. Мы маловеры, когда сомневаемся в себе, в своей вечности-человечности. Всё моря пересохнут, все ветры выветрятся, а человек во мне — навсегда.
Маловерие — когда я верую. Нормальная же, верная, сверхъестественная вера, когда Дух Божий во мне верует, Дух Божий говорит мне, куда идти, стоит ли перелезать за борт.
Мы подходим к Богу как ребёнок к маме подходит и спрашивает: «Мама, спроси меня, чего я хочу?» — «Чего?» — «Конфетку!» Ну да, без банана никуда. Мама, чего ты хочешь? Обычно мама хочет одного — отдохнуть. Отдохнуть от наших желаний.
Не надо просить у Бога «Если Ты есть, сделай…» Просто вылезти за борт и идти. Когда мы идём как люди, а не как животные, мы всегда за бортом жизни. В чём-то непонятном, текучем. Всё твёрдое — зоопарк. Все рассажены по клеткам. Если ты человек — выйди из клетки. Может, пойдёшь по воде, может, придётся плыть, плюясь и захлёбываясь, скорее всего, попеременно. Главное — не обусловливай свои отношения с Богом тем, тонешь ты или летишь. Хочется покрасоваться перед другими — точно потонешь. А чтобы не потонуть — смотри, куда Бог идёт. Он идёт ровно туда, откуда ты вылез, потому что Он пришёл не покрасоваться, а быть и жить с людьми.