И в этой главе полно эротики. Закон не благодати противостоит, а любви. Точнее, благодать это одна из масок любви. Своего-то лица любовь не имеет, лицо любви это лица любящих. Закон безлюбовен. В лоб об этом Павел не говорит, но он это чувствует, он выстраивает соответствующую образную систему, начиная с образа однополой любви: женщина с женщиной, мужчина с мужчиной. Любят подобных себе, любят себя в другом. Закон обустраивает форму, содержание ему безразлично. Конечно, реальная любовь у «однополых» не такова — однополая любовь всё равно любит другого. Ведь любят (нормальные люди любой ориентации) не физиологию, а личность. А кто любит физиологию, тот ненормален.
Во второй главе из эротических образов, прежде всего, конечно, обрезание. Это же пенис обрезывают, не что-нибудь. Всего лишь образ — но какой! Есть и другой — это образ милитарный. Когда о Боге говорится, что он «снисходителен» — это в греческом слово, которое обозначало готовность заключить перемирие. Это и у Плутарха так, младшего современника Павла. Павел же, как и в других текстах, берёт военный образ и делает из него символ войны духа. Но война сама по себе эротична, это состязание из-за самки, и у греков особенно, потому что греки росли на Гомере, а Гомер это не про войну, это про любовь как войну. И «долготерпение» Божие — это пресловутое британское stiff upper lip, закушенная верхняя губа офицера, который медлит начать атаку в надежде на то, что противник образумится и сдастся.
В лоб о сексе говорится лишь раз — в 2:22. Учишь других не блудить, а сам блудишь! Ну, конечно, лучше — чтобы пробрало, наконец — переводить как «блядствуешь». Секс тут, конечно, лишь иероглиф — любое идолопоклонство есть супружеская измена, измена Любимому Богу, поскольку первая заповедь — любить Бога.
Бог не лицеприятен — тоже настолько древняя мысль, что она уже не прочитывается, замылена. Павел пытается её освежить именно тем, что делает шокирующее (и его, и его слушателей) заявление: Богу начхать, кто изучает Тору, кто нет, хотя в этом смысл жизни, Богу важно, кто живёт по Торе. Господин не тебя назвал любимой женой, а вон ту чернявую сучку! Потому что ты лаешь, сторожишь, а ты не сторожевая собака, ты ездовая собака!
Любовь вообще нелицеприятна. Любовь смотрит не на лицо. Любовь лицо преодолевает. Это может быть ложное преодоление — такова влюблённость, когда любят свою фантазию о другом. Атеизм утверждает, что только фантазию и любят. Вера говорит, что есть, есть реальное лицо человека. Именно это — открытие Платона, открытие «эйдоса», не просто абстрактной идеи, а подлинного лица всякого любимого, вечной личности, которая едва мерцает, но которая есть единственный подлинный свет миру. Любовь это короткое замыкание, это попадание на высоковольтный провод, которое не убило, а открыло глаза. Похоже на ослепление, кто спорит — человек начинает двигаться, ориентируясь не на видимые признаки, а на какие-то внутренние реалии. Довольно жуткое зрелище, если со стороны. Ну, конечно, есть и другой вариант — только секс, ничего личного. Совместное ведение хозяйства и путёвка на двоих в Турцию, когда отпуск. Вот так люди и вешаются.
Любовь возможна, потому что в другом есть вечная и уникальная личность, любовь необходима, потому что без любви эта вечная и уникальная увянет, сдохнет. Любящие поддерживают друг друга как два атланта, и вся эта акробатическая пирамида возможна лишь благодаря тому, что один из любящих — сдох, но воскрес. Это Бог. Поэтому Бог, сжав зубы, терпит наши неверности, блядства, скопчества.
Закон — очень антимужское изобретение. Закон — против тех особо умных, кто пытается по-быстрому разобраться с вечностью. Мужчина — разведчик, экспериментатор, полевой исследователь, который должен приносить результаты женщине, чтобы та обустроила дом. А мужчина начинает разорять чужой дом! Но за счёт чужого несчастья своего не построишь, наоборот. Бревно, вынутое из дома ближнего и всунутое в свой, перекосит твой дом. Закон — памятка мужчине, посланному в строительный магазин. Не завидуй, ищи своё, не тащи в дом чужого. Любовь и есть способность отличить своё от чужого.
Ну, конечно, «мужчина» тут условность, «гендер», полно и «женщин» со вполне мужской душой. Да в каждом человеке оба гендера в разных пропорциях. Бог не отделил Еву от Адама, наоборот — Бог соединил Адама с Евой. Поэтому возможно монашество, уединение, вполне полноценная жизнь в одиночку. Возможны, возможны… И греха там будет ровно столько же, сколько в союзе двоих. Где потенция, там и потенциальный срыв.
Закон есть ограничение диктатуры. Ты уже не определяешь, что хорошо, что плохо. Ты перестаёшь быть судьёй в собственном доме, в собственных делах. Ты начинаешь слушать Другого — как с большой буквы Другого, так и с маленькой. В любви ты видишь в любимом и высшего судью, который как Бог — сжав зубы, закусив губу, не открывает огонь, чтобы дать тебе шанс.
Только вот загвоздка — если нет любви, то закон теряет всякий смысл. Гуляй, рванина! Закон превращается в издевательство над законом А если есть любовь — то закон начинает — вот главная мысль Павла — закон начинает возникать из ниоткуда, он образуется словно роса на траве. Так что не надо свою траву хвастливо совать под нос Богу и людям — она сухая и жёлтая, по ней и ходить неприятно, и не накормить ею скотину, и лужайка вовсе не райская, а пустырь, и перейти через него будет посложнее, чем через синайскую пустыню, но и понужнее.