«Ибо учил Своих учеников и говорил им, что Сын Человеческий предан будет в руки человеческие и убьют Его, и, по убиении, в третий день воскреснет» (Мк. 9, 31).
Повторение это усиление, нарастание. Марк словно реферирует самого себя, сжимая описание Страстной Недели. Он опускает (в сравнении с Мк. 8, 31) упоминание о том, что Иисус погибнет из-за сговора старейшин, первосвященников и книжников, заменяя это простым и намного более общим «в руки человеческие».
Зато появляется слово «предан». Не в первый раз — самый раз «предан» уже в первой главе Марка, где говорится о том, что Предтеча был «предан» — то есть, арестован. Отнюдь не только Иуда «предатель»: в Мк. 15,1 всё та же триада из первосвященников, старшин и книжников именно «предаёт» Иисуса Пилату. В русском языке неполногласие делает «предаёт» отличным от «передаёт», а в греческом-то слово одно. Пилат «предаёт» Иисуса непосредственным исполнителям казни, палачам. Ну а палачи — это не написано, но это мы по себе знаем, все мы немножко палачи — палачи предают жертву своим ручонкам шаловливым.
Это не я гвозди вбивал, это моя рука сама, сама! Нашли стрелки, на которые перевести — да, в самом деле, руки человеческие похожи на стрелки часов, иногда показывающие время, а чаще сломанные, бессильно висящие по бокам.
Перефразируя: распятие — сирота, у воскресения тысяча отцов. Когда же распятие — вот оно, за углом, а воскресение бабушка надвое сказала, тогда просто страшно, потому что ну как отказаться от фантазий, к которым сводится жизнь здоровых мужчин в расцвете лет и которые сводятся к тому, чтобы занять первую ступеньку на пьедестале почёта, который так обманчиво похож на Голгофу, какой её изображают по сей день на на схимнических крестах.