«Хлеб насущный» выражение не вполне ясное в греческом подлиннике, там редкое слово «эпиусион». «Эпи» — «над», как в «эпидермис», «эпиграф», «эпитафия». Усия — ну, тут полный разброд, но вообще «суть», «существенное». Иероним (ум. 420) уверял, что видел «евангелие назарян», где было еврейское слово «махар», «завтра» — «завтрашний хлеб». Это перекликается с идеей поправить текст, предположив, что сперва было не «эпиусион», а «эпейми» — «следующий». То есть, переводчик вполне мог перевести «махар» как «эпейми», а потом переделали в «эпиусион». Но переделка понятного слова в малопонятное очень маловероятна.
Более надёжный путь: поискать в еврейской литературе близкие мотивы. Они есть! Во-первых, есть легендарная манна в пустыне (Исх 16:16), которую невозможно было сохранить впрок. Но это как бы глубокая древность, а вот в куда более поздней книге Притч (30:7-9) есть чудесная молитва, которую я перевёл бы так:
Две просьбы,
Не откажи,
Пока я жив.
Не дай мне
быть лжецом и обманщиком,
Богачом или бедняком.
Дай мне
хлеба на день.
Да не скажу как сытый богач:
«А пошёл этот Бог!»
Да не прокляну как нищий имя Божие
И не начну воровать.
Одна просьба отрицательная: не дай, вторая положительная: дай.
Два мотива, которые и в «Отче наш»: Имя Божие — и Хлеб.
При этом надо помнить, что в Евангелии Иисус говорит о том, что хлеб нужен душе как одежда — телу. Это не вполне привычное противопоставление, мы воспринимаем хлеб как пищу именно для тела, а для души — текст, картинку, музыку. Но для Иисуса и Его слушателей хлеб кормит душу. Мёртвое тело в хлебе не нуждается, а в одежде нуждается. Без этого никак не понять уравнения «хлеб — тело, вино — кровь, жизнь, Завет».
В синодальном переводе тут «хлеб насущный», но в древнегреческом вовсе не «эпиусион» и не «эрейми», а «автарки» — в русском есть из греческого «автаркия», примерно то же, что «самодостаточность». Сегодня чаще говорят по-английски sustainable — умеренно, столько, сколько надо для поддержания жизни, не более, без излишеств. Экономная экономика, самоподдерживающаяся.
В еврейском же — «хоке», «хок». Это и «доля», и «участок», и «долг», даже «установление». В общем, порция. Не целое, а именно часть. Целое — это уже богатство. Ноль это бедность.
При этом тут своеобразный двойной дубль. Параллель «богач/бедняк», внутри неё оппозиция «отвержение Бога из гордости/хула на Бога из отчаяния», но то и другое сопоставлено с парой «обман/ложь». Перелёт — обман, недолёт тоже обман. Истина — в точности. Точное позиционирование во времени.
В этом смысле попытки придать слову «насущный» какое-то особое мистическое значение — «надсущный», небесный хлеб, Тело Христово, это, конечно, попытка позолотить небо. Обычный хлеб — это уже чудо жизни. Выше некуда. Остаётся лишь соответствовать этому чуду, не разбухая и не скукоживаясь. Тому нечего вечного искать, у кого вечность рядом с тарелкой. Упоения в бою нету, а упоение у краюшки хлеба — есть.
Это не означает, что Иисус говорил именно о пайке на день. Это даже было бы странно, застрять в книге Притч. Не исключено, что имелось в виду именно переступить через положенное, обязательное, отмеренное в мир Божий, где всё с надбавкой, с горкой, припуском. Из мира должного в мир благодати.