«И весь город собрался к дверям» (Мк 1:33).
В синодальном переводе есть один непростительный промах: в ударной, заключительной фразе эпизода «Он» заменено на «Христос». Исчезает вся интрига. Это как в триллере Хичкока, где дни разу не появляется лицо убийцы, а видна лишь тень от руки, наносящей удар, в самом начале вмонтировать во весь экран изображение его лица в фас и профиль, показать отпечатки пальцев и кратко обозначит, как он дошёл до жизни до такой. Можно и сцену казни показать, во дни хичкоковы ещё казнили.
Великий Неизвестный! Силы зла, силы ночи, превращающие свет жизни в мрак, знают, конечно, кто Он — пусть молчат. Всё зло в мире от тех, кто не знает, но говорит, и от тех, кто знает, и говорит. Как отличить, когда говорить, когда молчать? Да уж как-нибудь так, по ходу дела, вслушиваясь, вглядываясь. Именно это так поступает зло. Оно крайне внимательно уже потому, что судит о человеке извне, как Шерлок Холмс, по следам, не может читать в сердце.
Как зло узнало, что Иисус — Спаситель? Да именно так, наблюдая. Никакой мистики, чистая индукция. Мистическая часть целиком, наглухо закрыта для зла. Не Богом — самоослепление. В этом вся суть зла, и к людям это тоже относятся. Сопротивление злу добром есть сопротивление самоослеплению зрячестью, и вовсе не той, которая достигается оптическим прицелом. Да оптический прицел не внутрь же смотрит. Вот сатана — снайпер…
Эпизод весь — ночью. Словно уход в пустыню. Время зла. Солнца нет, Бога как бы нет. Ключевое слово «как бы». Бог как бы умер. Приносить больных ночью — рационально? Искать какие-то объяснения в тогдашних обычаях? Конечно, нет. Литература. Марк нагнетает обстановку.
Ночью, наощупь. И две пары слов в эпизоде: «все» и «многие». Приходят «все» горожане, приносят «всех» больных». «Много» — это «всё, да не всё». Исцелены «многие» демоны, изгнаны «многие» демоны.
В этом зазоре между «все» и «многие» вся свобода, свобода человека и Бога. Свобода, которая оставляет неопределённым вопрос о том, кто такой Иисус. Вот если бы Он всех исцелил!
Надо быть бесом, чтобы поверить, что Иисус Бог, но уж если бес, то дело нехитрое, потому что — изгоняет! Хуже того, сочтёт нужным — выгонит, сочтёт нужным — не выгонит. На слабо Его возьмёшь.
А мы ведь часто пытаемся взять Бога на слабо. «Слабо было предотвратить войну?» «Слабо меня преобразить?»
Ночью, ночью. Днём мы все разъединены, ночью все люди превращаются во всех людей, в похрапывающее, ворочающееся единство. Человеческий ком перекатывается с бока на бок, и Неизвестность окружает его и выхватывает из этого кома то одного, то другого, и блажен, кто даст выхватить себя и не забудет о других, поставит их перед Неизвестностью.