«И сказал: чему уподобим Царствие Божие? или какою притчею изобразим его?» (Мк 4:30 ).
Царство Божие Иисус сравнивает со многим, но не с человеком. Потому что, как говорил Михаил Светлов, можно рифмовать слова «трамвай» и «рельса», но нельзя рифмовать «ботинок» и «полуботинок». Не потому, что человек мал — не меньше же сосиски с горчицей, а потому что человек слишком велик и включает в себя все, с чем сравнивается Царство Божие. Конечно, сопоставимость человека и прочего мироздания носит условный характер, тут позиция наблюдателя слишком определяет, как будет увидено наблюдаемо. Человек внутренне расслоен на мёртвое, живое и нечто высшее — так и в мире он видит неживую материю, живую и «духовное». Хотя различие между берёзкой и бриллиантом вряд ли носит «объективно», независимо от человека принципиальный и незыблемый характер. Человек воспринимает себя как существо развивающееся — и видит развитие в мире. Или — воспринимает себя как нечто неподвижное или деградирующее, тогда человек отрицает развитие и в творении.
Иисус не объясняет, как устроен мир. Он судит — и из двух мировоззрений, статичного и динамичного, Он присуждает победу динамике. Царство Божие сопоставляет Он со всем, что развивается в мире неживом, что растёт в мире живом, что меняется в человеческой жизни (торговля, работа, пахота). Поэтому неверие часто бывает вызвано боязнью перемен — как у фантастов Стругацких, которые пытались продемонстрировать, что будущее не просто непредсказуемо, но что все изменения опасны, что любые реформы ведут к неприятным побочным (самое меньшее) результатом, а потому лучше ничего не менять. То есть, хотели получить тарелочку, которая будет показывать весь мир — нате вам телевизор, но при этом сексуальная революция, неуважение к старшим и такое потребительское общество, что и смотреть эту тарелочку противно.
Конечно, такой «консерватизм» возможен лишь у людей, имеющих какую-то крышу над головой и какую-то еду в горшке — не только материально, но и духовно. И тут выигрыш, блаженство — за нищими духом, за неуспокаивающимися. Для того и потребны кротость, милость, правдолюбие, что — пускай рост Царства Божия ведёт к самым непредсказуемым и неприятным, неудобным, иногда смертельным для нас последствиям, а все-таки пусть растёт!
Утешает одно: оглядываясь назад, человек всегда держится покрепче за настоящее. Ни один консерватор не захочет вернуться ни на одно поколение назад, потому что там его бы просто съели куда более консервативные предки. У кого есть цветной телевизор, не променяет его на черно-белый, пусть по цветному и показывают всяких бесцветных иудушек и душенек-марфушенек. Кто больше ценит прошлое, потому что в нем-де Рублёв и Рафаэль, те предают тех же Рублёва с Рафаэлем, которые не ради увековечивания всякой наносной дряни писали то, что писали. Жизнь человеческая тогда жива, когда суета отвергается не из-за цинизма и усталости, а творчеством и спасением.