«Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты — Христос, Сын Бога Живого» (Мф. 16, 16).
Иисус спрашивает учеников, кем они считают Его, кем считают Его другие. Бог поступает прямо противоположно богословам, которые лишь объясняют, Кто Он такой, и никогда — не спрашивают. Богословы не спрашивают людей, редко спрашивают и Бога. Конечно, кого считать богословом? А кого считать плотником? программистом? Того, кто зарабатывает этим занятием себе на жизнь. В современном мире, таком, казалось бы, «секулярном», тысячи люди кормятся лишь тем, что не просто говорят о Боге, а обучают знаниям о Боге. Когда это в церковных заведениях, полбеды — тут нет противоречия. Но ведь в государственных заведениях преподают.
Порок здесь наказан иронией судьбы. Государство по инерции платит богословам, как платили в Средние Века, в XIX веке, но теперь богословом наилучшим считается тот, кто учит, что Иисус не есть Бог, кто хихикает при одной мысли о том, что Воскресение — факт, и снисходительно улыбается, встретив утверждение, будто Иисус — Богочеловек.
Поэтому Иисус не удовлетворяется ответом Петра — напротив, Он потому и начинает говорить о Своей смерти, о Своём воскресении, чтобы поставить в центр не вопрос о словах и их значении в таком-то веке или в другом, у таких-то людей или у других, а вопрос о теле, о человеке, о смерти, которая — одна в любое время, в любой культуре. Труп не поддаётся никаким перетолкованиям. Из-за человеческой склонности к интерпретациям Богу приходится перейти от слов к телу, стать трупом, чтобы главным было не услышанное, а увиденное.
Антихристианство, утверждающее себя как самое истинное христианство, стоит на мифе о Невоскресении, на мифе о том, что где-то есть гробница, в ней же лежат останки Иисуса, на мифе абсолютно недоказанном и недоказуемом, зато поддерживаемом всей силой антиверы государственных мужей, учёных с оксфордскими дипломами и геттингенскими титулами. Есть и в христианстве подобные типажи — только государства другие, дипломы других университетов, но надменность и глухота те же. Но стоит христианство не на этих слонах и черепахах, а на том же, на чём стояло изначально: на слабых, на бессильных, на верующих в то, что Бог Ветхого Завета, Бог бури и мощи, и Бог Нового Завета, Бог беззвучный и бессильный, есть один и тот же Бог.