«С Ним шло множество народа; и Он, обратившись, сказал им:» (Лк. 14:25).
Лука ужасно любит слово «обратившись» — у остальных трёх евангелистов оно по паре раз в смысле «повернувшись», а у Луки ещё и в смысле «вывернуться наизнанку», совсем как у Аристофана. Самый яркий пример — когда Спаситель говорит Петру, что молился об укреплении его веры, чтобы тот, «обратившись», утвердил братьев (Лк. 22:32).
Ближайший аналог — греческий перевод рассказа о грехопадении, где сказано, что Бог защищает рай огненным мечом «обращающимся». В еврейском оригинале, видимо, смысл достаточно буквальный: меч повёрнут против возможных воров, но в переводе, кажется, имеется в виду, что меч особо грозен. Брызжет огнём. Хотя у читателя, конечно, просто недоумение: это что, какой-то огненный пропеллер? Типа китайского фейерверка?
Бог невидим — для древнего еврея это означало, что нельзя увидеть Лицо Божие, можно только затылок, спину (Исх. 33:20). И дело не в антропоморфизме, он вполне органичен и извинителен, а дело в том, что и человеческое лицо — именно как человеческое, лицо того, кто любит, верует, творит — тоже скрыто, даже и от самого человека. Идём, себя не зная, за Тем, Кого не знаем, но веруем, что Он — это Он. И вдруг Он как-то изворачивается, поворачивается — и мы видим... Нет, не Его Лицо. Мы видим себя, наконец-то, себя настоящего я вижу, чьим слабым образом и подобием я являюсь... И слышу: «Ну, люби!»