Логика плохого литературоведа: «Если у Петра и Павла, Якова и Ивана разные представления о Христе, то Христос ими придуман».
Логика нормального литературоведа: «Если у Петра, Павла и Якова разные представления о Христе, но они работают над одной книгой, то Христос, возможно, существовал реально».
При этом вообще-то литературовед не должен решать, существовал герой текста или нет. Хотя иногда трудно удержаться, ведь очевидно, что Иеремия Мещерский, Лев Тихомиров или Виктор Серж те ещё бурбаки.
Христос Павла — г-вно, оказавшееся Б-гом, пригвождённый на позор нелюдь, оказавшийся Повелителем Вселенной.
Христос Якова — бессеребреник, убитый богачами.
Христос Петра — сосед по дому, оказавшийся пришельцем.
Христос Ивана — прохожий, который бросился под колёса пьяного лихача на лимузине, чтобы отбросить в сторону бомжа с тележкой. Сам погиб, а бомжа спас. Пьяный в доску богач вылез из машины и тупо смотрит на лужу крови, постепенно трезвея.
У Павла и Петра Иисус — жертва обстоятельств. Почти что случайная жертва. Попал под поезд закона, и задача ликвидировать этот поезд, эти рельсы, потому что не попасть невозможно.
У апостола Иоанна Иисус «положил за нас душу Свою» — и абсолютно коммунистический вывод: «и мы должны полагать души свои за братьев, а кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том любовь Божия?».
Что, собственного, плохого в богаче? Живёт себе человек в своём загороде — в Америке есть сабурбы — пригороды, где средний класс, а есть экзобурбы, загорода, подальше сабурбов, где под каждым домиком не меньше гектара, пенки общества. Никого не трогает и себя трогать не даёт. А тут ба-бах: «Кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое, — как пребывает в том любовь Божия?».
Так он же не видит! Искренне не видит! Кто богач, а где бедняк!
А ты видь, говорит апостол Иаков. Ты Бога видал? Ты видишь, что Бог — Абсолютный Богач, Который тебя абсолютно видит и поэтому — из Своего Загорода — в наш город.
Бог, в отличие от богача, не может ни показаться людям, ни встать рядом с нищим, ни оказаться рядом с преступником. Не может! Он — Бог. Он — цельный. Единый. Ему физически нет места в мире, состоящем из частей и частностей. Ну, и духовно, конечно.
Так вот: Бог — смог! Вывернулся наизнанку! Это и есть Христос.
Цельный оказался Троицей. Это бред, немыслимо, вздор, но вот так уж фишка легла. И это — радость, чудо, спасение, ведь теперь я могу стать цельным. Не бедным, не богатым, а — цельным. Вернуть себе то, чего у меня отродясь не было: способность выворачиваться наизнанку и, соответственно, любить и быть любимым.
Да-да: что любить трудно это как бы понятно, но ведь и быть любимым ничуть не проще и не легче. Я же человек, если меня любят, я должен реагировать, а я не умею. Я стесняюсь.
Выматериться я умею, а быть любимым нет. Что уж говорить про любить. Ну вот то и говорить, что сказал апостол Иаков: «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас».
Точнее: «В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши».
Кого умилостивляем? Да того, кто спрашивает, кого ж ещё... Вы и убили-с, Родион Романович...
Вывернуться, чтобы загород стал Небесным Иерусалимом. Разбиться в лепёшку, чтобы голодному было, что пожевать. Стать единым в трёх лицах: богач, бедняк и королевич. Главное, не перепутать, когда жать на газ и мчаться по дороге, когда идти поперёк дороги, а когда защищать тех, кого давят.