«Блаженны изгнанные за правду ибо их есть царство небесное» (Мф. 5, 10).
Никакой отдельной от людей Церкви не существует. Церковь есть тело, а не дух. Церковь не бесплотная абстракция. Каждый изувер будет на Страшном суде оправдываться тем, что его грех маленький, личный, не общецерковный, утверждать, что он просто «не понял», что выполнял волю начальства.
Да что тут особенного было понимать? Тоже мне — бином Ньютона. Просто боятся начальства. Этот страх любовь не изгоняет. Наоборот — того, кто больше любит, чем боится начальства, начальство изгоняет (изгоняют и просто хулиганов, и многих правильно изгоняют, так что не всякие изгнанные — за правду).
«Начальство» не обязательно «руководство». Для большинства людей «начало» — это семья и её продолжения-подобия: коллектив, друзья. Боятся отлучения от сообщества. Этого боятся и те ЛГБТ, которые очень озабочены «принятием». Они же выросли в ханжеской Церкви и вдруг, не по своей воле, а по диктату физиологии, оказались извергнуты, и они мечтают вернуться.
Не надо бояться прожить жизнь под анафемой, только тогда появляется возможность быть по-настоящему Церковью. Иисус не был «принят». Апостол Павел не был «принят». Однако, они не были и злобными одиночками-хомяками, каждый в своей норке. Они были Церковью, они стали Человечеством. Они свою отверженность («блаженны изгнанные») из проклятия и болезни — реального проклятия, реальной болезни — сделали более продуктивной, чем «принятые» — свою «принятость».
Гениальные слова вложил Достоевский в уста Аглаи Епанчиной: «Я в торги не вступаю!» Изгнание торговцев это спектакль-завлекалочка, реально же из Храма — из Церкви — изгоняются не торгующие, они вторичны, а покупающие. Покупающие уверенность вместо веры, спокойствие вместо мира, принятость людьми вместо принятия Бога.