Реклама лекции психотерапевта: «Алгоритм несчастья: обесценить то, что имеешь, и придать важность тому, чего нет».
Подмывает спросить, возможна ли психотерапия после Освенцима, но известно, что психотерапия возможна даже в Освенциме. Читайте Франкла и будет вам щастье.
Что же не так в этом конкретном объявлении (которое всего лишь объявление)?
Сидит человек в Освенциме — еврей, психотерапевт, гомосексуал. Кое-что есть даже в Освенциме: роба, шконка, параша, товарищи по несчастью. Ах да — и работа есть, много работы!
А он, мятежный, ищет бури. Обесценивает парашу и придаёт важность свободе.
Заповеди блаженства — все! — построены по принципу «обесценить настоящее и придать важность будущему». Сейчас ты нищий (а если нет — раздай имение, стань нищим), но благодаря этому в будущем станешь повелителем вселенной (царём Царства Небеснаго). Но счастлив ты не будешь, счастлив ты сейчас!
Сейчас ты обесцениваешь мир приличных людей, заявляя, что он лжив насквозь, и получаешь за это по полной программе. Радуйся, зато в будущем...
Сейчас ты обесцениваешь карьеру, самореализацию, достижения (кроток), и ты счастлив, а в будущем — у тебя всё будет, но вот счастья, между прочим, в списке всего не упомянуто.
Логика Христа противоположна логике 66 Шекспира. Всё плохо — радуйся! Причём, счастье только при условии, что ты сам попросил отправить тебя в Освенцим. Сам вышел на площадь и загремел куда подальше. Сам довёл ближнего до того, что он тебя отдубасил до кровавых слёз, теперь ты счастлив, поздравля... «Ю» придётся отбросить, чтобы не спровоцировать фейсбук на идиотскую киноварь.
Был ли счастлив Иисус? Видимо, только в Гефсиманском саду и на Голгофе.
Что же, христианство и в самом деле садомазохистская конструкция? Прав Станислав Лем, изобразивший набожного поляка, изобретателя машины для супружеского секса, которая превращала интимные отношения в непрерывную пытку?
Конечно, нет. Просто психология служанка реальности, а не творец реальности. Не психотерапевту диктовать заповеди. «Не обесценивай»? Дорожить раковой опухолью, простатой, тинитом, зубной болью? Ну уж нет! Благодарить Бога за них — достойно и праведно, хотя вовсе не обязательно, но придавать им какую-то особенную ценность — вот ещё! Благодарить не за болезнь, а за себя в болезни. Благодарить не за Освенцим, а за то, что ты пока ещё и в Освенциме — живой.
Не придавать значения тому, чего не имеешь? Ненаписанной книге, ненаписанной симфонии, неоткрытой Америке? И водрузим над землею плюшевое знамя мещанства. Уши выше лба не растут. Плетью обуха не перешибёшь. Не обесценивать рабство и не переоценивать свободу.
Конечно, можно изгадить даже идеализм. У любой добродетели есть шутовской двойник, злобный карлик. Он не раздаёт имение свое, он жалуется, что имение далеко от железной дороги, себестоимость конфитюра с фабрики, перерабатывающей продукцию имения, получается очень высокой. Он жаждет провести узкоколейку в имение, придаёт этому ужасно большое значение. Но ведь даже этот Гарпагон правильно рассуждает, себестоимость надо понижать.
Не надо ничего изгаживать, а вот обесценивать надо многое — с умом, с трезвостью, с вдохновением. Пена дней — это в нашу душу пытаются прорваться дешёвые поделки и дорогие подделки. Обесценить их — святое дело. Что уж говорить о придании ценности тому, чего у нас нет — придавай! Не предавай будущего! Тоже, конечно, с умом. У еврея в Освенциме много чего нет — свободы, автомобиля, бриллиантов, Талмуда, здоровья... Всему подряд из этого придать ценность или выборочно? То-то!
А обесценивать психотерапевтов и их лекции, конечно, не стоит. Просто психотерапевт одно, а сочинитель объявлений совсем другое.