«если я огорчаю вас, то кто обрадует меня, как не тот, кто огорчен мною?» (2 Кор 2:2)
Не плюй в колодец, не ругай человека. Человек есть источник радости. Точнее, родник — а то источником чего только не называют, в чём ни капли воды и жажду не утоляет нимало. Об этом и притча о званых на пир, своеобразным эпиграфом к которой служат за православным богослужением эти слова Павла. Пустили бомжа в ресторан, чтобы арендованный зал не пустовал, и подходит отец жениха: «Ты чего не подымаешь шампанского за здоровье молодых, тебе зачем фужер в руку сунули?» А тот смотрит оловянно-стеклянно. Какое поднять бокал, какой жених-мених, он себя-то поднять не может. Он потому и бомж, что не радуется никому и ничему, даже забыл, как имитировать радость — люди-то в основном имитируют, но лучше имитация радости чем чистосердечная злоба.
Бог — ну, в притче слуги хозяина, но Бог такой хозяин, что Его слуги идентичны Ему самому, а вот нам повезло, что мы Богу не слуги, только вот идентичность тогда, пресловутое «обожение», «быть как боги» приходится искать днём с огнём — Бог зовёт всех. Собственно, первыми в притче Он позвал совершенно не тех, абсолютно недостойных, обывателей, эгоистов. А ведь позвал! А потом позвал по признаку неприкаянности — кто там болтается на улице в поисках работы? Ну кто-кто! Понятно: хороший мастер на улице клиентов не ловит, у него на год клиенты расписаны. В какое место пошёл, такого человека и нашёл. Помоечные гости — и это мы. Только противоположности сходятся.
Мы не из тех, кого нанимают, мы уже сами нанимаем. Разница, оказывается, невелика. Эгоизм деловитости и эгоизм расхристанности одинаково хамоваты. Иродиада на пиру — она ведь гостья деловая, но при этом и хамоватая. Упасибог от таких гостей — придут и в лучшем случае полцарства оттяпают, а в худшем заставят убить человека. Придёт такая Иродиада в гости на свадьбу, глядишь — а она уже в кровати вместо невесты. Вот уж у кого жизнь на побегушках словно золотая рыбка. Другое дело, что эта жизнь воняет как дохлая золотая рыбка, но своя вонь не чувствуется. А со стороны — вот, как поётся в гимне памяти Иоанна Предтечи: Иродиада, Иродиада, что ж ты любишь не живое время, а полюбила время лицемерия и подлости.
Время жизни делится на живое, движущееся, и на стоячее. Не те стоят, кто стоит на молитве — эти идут к Богу и людям. Не те стоят, кто топчется на перекрёстке в надежде найти работу — эти идут на работу. Не те стоят, кто стоит с протестом против лжи у дворца очередного ирода — эти идут к свободе. Те стоят, кто кружится в безумном танце живота, чтобы отсечь остальных от денег, власти, жизни.
Тот стоит на месте, кто зациклился на себе.
Разомкнуться и раскрыться.
Тогда мы увидим в другом радость нашу.
Тогда мы услышим от другого, что мы — источник его радости.
Бог дал нам в залог Духа Святого, — говорит апостол Павел. Как бокал с шампанским на свадьбе.
Мы русские люди, знаем наизусть «Преступление и наказание». Достоевский же гениально придумал символ пустой души: Раскольников сует своей жертве залог — «заклад» — бумажка, основательно упакованная, а внутри ничего ценного. Пустышка, рассчитанная на отвлечение внимания. Посмотрим вокруг, посмотрим в себя — узнаём? Только мы не старушка, мы с топором. Мы всучиваем людям обманку.
Раскольников старухе свою жизнь приносит, даёт ей в залог собственное бытие. Нормальный человек принесёт обручальное кольцо, залог любви, и в будет пахать как пахарь, чтобы вернуть назад. Любовь, она такая: её дают, чтобы вернуть. Круговорот. Не дашь, или дашь и не будешь в поте лица трудиться ради любви — останешься с пустыми руками.
Компьютерщик принёс бы ростовщику компьютер, без которого работать не может, и в лепёшку бы расшибся, чтобы скорее вернуть. Вот эти лепёшки — самые вкусные вкусняшки на пиру жизни.
А что может дать человек, который так любит человечество, что высчитывает, скольких можно убить, чтобы остальных осчастливить? Скольким Иоаннам Предтечам можно отрубить голову? Скольких Иисусов распять? Сколько нужно зла, чтобы вышло добро?
Что у этого человека в жизни кроме смерти?
Бог даёт в заклад Дух. Это залог, что Бог не исчезнет, что Бог есть, да не просто есть, а что Он каждую секунду работает, а работа Божия — быть рядом со мной, превращая мою жизнь в сплошную свадьбу. Быть рядом со мной свидетелем того, что моя жизнь имеет смысл, что совершается нечто радостное, поддерживать меня — ведь в каждую секунду есть и сомнение, не в Боге, а в жизни и в людях, а главное, в себе. Бог за моей спиной, дышит мне в затылок, что-то шепчет, чего я разобрать не могу, и не надо, главное — Он есть и Он дышит именно мне в затылок. Мне же не нужно, чтобы Бог передо мной танцевал как Иродиада, нимфеткой в балетках? Как сказать… иногда именно этого ждут от Бога.
Бог даёт нам в залог Себя — Дыхание Себя. Мы ждём от людей, что они на празднике нашей жизни будут празднично одеты, а Бог на празднике нашей жизни празднично раздет, освобождён от всяких внешних украшений и проявлений, и Дух не как ветр в овраге, а как кружение надежд в голове.
Бог не с пустыми руками пришёл на праздник нашего рождения. Бог принёс нам в подарок Себя и ещё чуть-чуть. Себя — и нашу жизнь, настоящую, не стареющую. Себя: Свою любовь и нашу любовь. Себя: Свою свободу и нашу свободу.
Увидеть Бога как Ирод увидел Иродиаду. Увидеть Бога со страстью, увидеть Бога с жаждой обладать Богом, с мечтой соединиться с Богом, увидеть Бога так, что быть готовым всё отдать ради Богу. Предложить Богу за то, что Он показался нам, всё, что имеем и что будем иметь. Бог приходит к нам как к ростовщикам, думающим лишь о прибыли, и не возражает, и отдаёт нам Себя залогом — не таким залогом, который лежит в сейфе, а таким, который пляшет вокруг нас и в нас, дышит, вдохновляет, утешает и выводит из жизни-ломбарда в жизнь-любовь.