«Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой» (Лк. 12, 39).
В Лк. эта притча поставлена после призыва раздавать имение и приобретает новый смысл. Иисус сравнивает Себя с вором — по неожиданности появления, не по отсутствию права на наше имущество. Христос, конечно, не вор. Но вор, конечно, — Христос, во всяком случае, для христианина. О чем замечательно написал Гюго в «Отверженных», изобразив епископа, у которого беглый каторжник крадёт у приютившего его епископа серебряную посуду, а когда это обнаруживается, епископ не только говорит, что дарит ему эту посуду, но и добавляет к подарку пару серебряных подсвечников – они стояли на камине, а стали стоять на алтаре прощения.
Бдительность не в том, чтобы заметить Христа в славе, а в том, чтобы заметить Христа в незваном госте. Там, где обычный человек чувствует себя изнасилованным — а после кражи это обычное и нормальное чувство — верующий чувствует, может быть, то же самое, но знает, что чувство чувством, а все же слава Богу, что у нас украли, а не мы украли, что у нас было, чем поделиться, да еще против своей воли, без своей воли, абсолютно смиренно, без малейшего повода собой гордиться.