Кажется, что анафема это религиозный вариант бойкота. Это не так даже в старообрядческом или хасидском варианте, где пытаются соблюдать чистоту, выкидывая, к примеру, чашку, из которой пил «неверный». Старообрядцы, однако, очень даже не дураки принять бесплатную гречку от государства, а уж хасиды без пособий от ненавистного им светского государства исчезли бы как дым. Анархисты, либертариане и прочие антигосударственники почти все состоят на государственной службе, а уж сколько атеистов среди архиереев...
Бойкот есть попытка в индивидуалистическом обществе поддерживать патриархальную дисциплину, в обществе взрослых — порядки детского сада, в обществе равных выступать с позиций силы. Особенно это абсурдно, потому что сила есть понятие количественное, и когда с этой позиции выступает меньшинство, впечатление комическое. Вот сейчас это меньшинство пробойкотирует киностудию, и та исчезнет и не будет снимать порнофильмы. А та не исчезает!
Отсюда постоянные мечты озлобившегося меньшинства о том, что все исчезнут, или убегут за какую-то стену, или Бог возьмёт меньшинство на седьмое небо, где оно будет наслаждаться вечной дисциплиной и порядком. Или изобретут такую ракету, что все смогут разлететься — ненавидящие порно на Марс, любящие порно на Венеру.
Главное, не рожать, а то дети вырастают и хотят не того, что родители, как ни воспитывай. А не рожать — это не ишака купить, чтобы не рожать мало не смотреть порно. Слава Богу! Плодясь и размножаясь, люди тоталитарного духа пилят сук, на котором лежат.
Бойкот есть явление вредное и опасное, его атом — когда родители наказывают ребёнка разрывом коммуникации: «Мы с тобой не будем говорить». «Я тебя небольно убью». Ребёнку демонстрируется атомный взрыв, ребёнок видит, что можно не общаться, что можно быть ходячими мертвяками. Отличный урок бесчеловечности.
Анафема тоже далеко не лучший способ выстраивания отношений с людьми, но всё-таки это не бойкот порнокинотеатра, а отказ показывать порно у себя. Это самоконтроль. Другое дело, что считать порнографией. Лев Толстой — не порнография, а религия. Вот Святейший Правительствующий Синод — это порнография в самом прямом смысле слова. «Порнография» — «грязь» и «писание», и чиновники Синода писали бумаги духовно грязные, это был своего рода православный ленинизм, подмена Православной Церкви ленинским «демократическим централизмом». Людям «повезло»: их взяло себе на службу государство, у них в руках оказалась огромнейшая метла, и они так же не справились с этой метлой, как ученик чародея из притчи.
Метла вообще — для опричников, а верующий человек поддерживает порядок в Церкви совсем другими способами. Обычно главный метод — «отойди от зла и сотвори благо». Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых. Почему апостол Павел всё время куда-то не шёл, всё время откуда-то уходил — и в конце концов пошёл на эшафот. А муж, который сосредоточен на очищении совета честивых от нечестивых — этот муж как раз и есть нечестивец, и его советы по изгнаниям — советы нечестивые. Да, уходить неприятно — ведь оставляешь совету нечестивых то, во что вложил и душу, и средства. Сколько Лев Толстой и его предки жертвовали на Церковь! Но иногда надо плюнуть и уйти, чтобы твои пожертвования не оказались камнем на твоей шее. Новое заработаем! Ну, а в конце концов все умрём и уж Бог точно будет не количество взвешивать, а качество смотреть, и тут будет забавно. Самоуверенные лжепастыри получат одно вознаграждение, хоть они стояли во главе крупнейшей религиозной организации мира (привет, Данте!), хоть руководили общиной в два с половиной человека. Судится-то самоуверенность и замкнутость, из неё вытекающая, а не размер.