«И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос» (Мк 1:34).
Неточность в синодальном переводе Мк. 1, 34: причина и следствие перепутаны. Слова «не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос» лучше передавать как «не позволял бесам говорить, так как они знали, что Он Христос».
Первое можно понять так, что Иисус не позволял бесам оправдываться, а Он не позволял им оправдывать Себя Самого. Беснование часто проявляется в бурной речи, в кощунствах, в брани, и это проблема медицинская, которую нужно терпеливо лечить. Но когда нечистая сила намерена заменять собою силу чистую, когда бесы становятся апостолами — этого терпеть не нужно.
Ясно, что Марк в данном случае повторяет объяснение, которое дал Сам Иисус удивившей учеников ситуации: считалось нормальным, что при исцелении бес, выходя, что-то говорит, а тут, наоборот, воцарялась тишина. А о чем говорить, если всё в порядке? Знаете, что Иисус — Спаситель? И ничего из этого знания не следует? Тогда увы...
«Марк повторяет» не означает, что Марк ведёт репортаж или хотя бы повторяет чьи-то воспоминания. Так книги, особенно вдохновенные, особенно боговдохновенные, не пишутся. «Марк сочиняет»? Можно и так сказать. Лжёт? Ну уж нет! «Сочинять» означает говорить то, что нельзя сказать никак иначе. Очень часто «сочиняет» человек, который молчит. Ложь через молчание самая пакостная и трудно опознаваемая.
В «Легенде о великом инквизиторе» Торквемада много говорит, а Христос молчит. Исторически инквизиторы обычно молчали и выпытывали слова у подсудимых. Под пытками многие сочиняли против самих себя.
Противоположны не речь и молчание, а ложь и правда. Ложь и правда могут быть и в молчании, и во лжи. Иисус много говорил словами, сегодня Он много говорит молчанием. «Молчание Бога». Это насыщенное, живое молчание, беззвучная речь. Она настолько велика, грандиозна, что мы понимаем, что это речь, но не различаем отдельных слов. Как мы же не видим, что Земля это шар. Так и дети не очень понимают слова взрослых.
Есть бесноватые речи, есть бесноватое молчание. Молчание убийцы, молчание палача, терминатора. У него задача убить, он не говорит с жертвой как повар не говорит с куском мяса. Заговорит — лучше не будет. Было молчание с пистолетом, стала речь с пистолетом. Пистолет обесценивает всё — к вопросу о бандитской мудрости «доброе слово и пистолет действеннее доброго слова без пистолета». Что считать «действием»!
Иисуса вера сравнивает с ягнёнком, который настолько ничего не понимает, что даже не чувствует, что его ведут резать. Это образ дохристианский. Всего лишь сравнение. Если бы не понимал, грош цена была бы такому молчанию. А Он — понимает. Поэтому молчит перед инквизиторами. Когда мы говорим «Бог умер», «Бог молчит», недурно поглядеться в какое-нибудь акустическое зеркало. Не Бог умер, а мы умерли и стали ходячими мертвецами, наши слова превратились в псевдо-речь, булькающую звуками «безопасность», «благо общества», «ответственность». И молчание наши с рогами, и слова наши с копытами. А у Бога молчание — молния, и Слово Его — свет с крыльями.