Анализируя запреты Библии, редко говорят о том, как авторы Библии мотивируют эти табу. Между тем, мотивация очень интересная: так нельзя делать, потому что так делали люди, которые жили в Обетованной Земле до нас. Они спали с внучками и внучками, они отдавали детей в жрецы Молоха, они изменяли жёнам и ездили на такси в булочную, и вот мы их завоевали. Если мы будем как они, то и нас кто-нибудь завоюет:
«Все эти мерзости делали люди сей земли, что пред вами, и осквернилась земля; чтоб и вас не свергнула с себя земля, когда вы станете осквернять ее, как она свергнула народы, бывшие прежде вас» (Лев. 18, 27-28).
Здесь ровно та же логика, что в пакостническом «кто не кормит своих солдат (священников, учителей, чиновников), будет кормить чужих солдат».
Так вот: земля — это либо лестница в Небо, либо скука смертная, могила прижизненная. Не делать того, что хочется, лишь бы сохранить прописку, не стать беженцем, не променять Землю Обетованную на какой-нибудь гнусный Париж или Нью-Йорк, — это довольно унизительно, разве нет? Ну, конечно, на какой-то стадии культурного и экономического развития земля — это наше всё. Но стадия это всего лишь 600 ступней, метров 150-200.
Горошина под матрасом — ничто в сравнении с горстью земли на простыне. Любить, чтобы иметь землю под ногами? Или просто любить, а земля — ну её?
Не говоря уже о том, что эта мотивация исходит из принципа коллективной ответственности, который не только безнравственен, но и непрактичен. Взять Англию — нет никаких оснований считать, что кельты, уступившие эту землю англам и саксам, были все сплошь геи. Вот англосаксы — увы, один Алан Тьюринг чего стоит. И ничего, как-то живут и явно не собираются терять свой драгоценный остров. Чингачгук не был распутнее (скажем мягко) Трампа — но как-то Трампы вытеснили Чингачгуков. Так что поосторожнее: Бог хочет спасти людей, но у людей представления о спасении несколько отстают от Божьих — как у ребёнка, который думает, что счастье это много мороженого и лечь спать, когда хочешь.