Чтобы кто-то на своём горбу снял умершего с креста, кто-то должен затащить живого на крест...
«На собственной горбине» таскал своих жертв чекист в Орле, который был арестован после замены Ежова Берией и писал возмущённо:
«Лица, писавшие заключение, очевидно, не знают цену советскому человеку, они не видели в ворохе бумаг живого человека, члена ВКП (б) с 10-летним стажем, без взысканий, рабочего. Я не предатель, не жулик, не карьерист, не перестраховщик или подхалим. Я честный член партии и неплохо работал. Нет ни одного партийного или боевого, оперативного задания, чтобы я не выполнил. Мне предписывали предательство. Как у людей только поворачивается язык?! Я лично сам за 1937 год по июль 1938 года вместе с моими десятью товарищами — шоферами и фельдъегерями уничтожил полную армию врагов Советской власти (расстрелял по приговору 1500 единиц). Легче было тому же Симановскому или прокурору написать «расстрелять», а нам их, паразитов, приходилось таскать на собственной горбине. Я, а также мой коллектив это выполняли вполне сознательно, зная, что выполняем ответственное поручение партии, имели классовую ненависть к врагам трудового народа. Так я воспитывал своих товарищей по работе. Эту работу мы выполняли по выходным дням, дабы не в ущерб агентурно-следственной работе».
Цитата кочует по разным книгам, а первоисточник, кажется — Минаева Т. В то смутное время … . Публикацию подготовила главный специалист госархива М. Т. Яковлева // Орловские вести. — 1994.- 9 июня.
Конечно, хотелось бы установить фамилию.
Искренность интонации примечательна — «горбина», «по выходным».
Мог и уцелеть — П.Симановский ведь, майор в Орловском НКВД, вроде бы обвинявший его (наверное, вместе были арестованы и обвиняли друг друга), был тоже арестован, 17 января 1939 года, и расстрелян в феврале 1940.
В Орловской «Книге памяти», 1 томе, есть такой абзац, но в нём только о 600 расстрелянных:
«В результате тщательной проверки заявлений граждан, исследования архивных материалов установлено одно из мест массовых захоронений на территории области — урочище «Липовчик», что в нескольких километрах от Ливен. До недавнего времени оно хранило тайну гибели 423 человек, расстрелянных в 1937—1938 гг. Обнаруженные документы раскрывают процедуру исполнения решений «особой тройки». Начальник УНКВД Симановский и его заместитель Валик подписывали «предписания» на имя начальника специально созданной для осуществления репрессивных акций Ливенской межрайонной опергруппы Вайсбанда и начальника Ливенского РО УНКВД Чернова о приведении в исполнение приговоров «тройки». Из актов следует, что расстрелы начинались в 22 часа и заканчивались в 5 часов утра, а захоронения производились на месте исполнения приговора. Жертвами ночных расстрелов в «Липовчи-ке» в подавляющем большинстве явились крестьяне, жители Ливенского, Русско-Бродского, Должанского, Новодеревеньковского, Краснозоренского, Дросковского, Никольского и других районов Орловской и Курской областей. Все они обвинялись в преступлении, предусмотренном печально известной статьей 58-10 УК РСФСР. Рядом с крестьянами в «Липовчике» покоятся 33 священника Русской Православной Церкви, расстрелянных в один день — 2 декабря 1937 года.
17 декабря 1992 года на месте расстрелов сооружен мемориал жертвам репрессий.
Установлены также имена 224 жителей области, расстрелянных в 1937—1938 гг. в подвале бывшего райотдела НКВД. Основную массу их также составили крестьяне, представители бывшего купеческого сословия и духовенства. Питательной почвой для фальсификации «антисоветских организационных структур» явилась церковно-сектантская среда. В частности, только по двум делам на «церковно-фашистские повстанческие организации» осуждены 18 священников, а всего в подвале погибли 35 служителей церкви».
«Симановский, его заместитель Валик, начальник следственного отдела Попов, начальники Мценского и Ливенского горотделов УНКВД Пикалов и Чернов, начальник межрайонной опергруппы Вайсбанд и их подручные ретиво исполняли чудовищные директивы по «изъятию контрреволюционного элемента».»