Роза Адамянц, обсуждая отношение о.Александра Меня к прозелитизму, процитировала его слова:
«Прозелитизм наносит ущерб братскому взаимопониманию и доверию, внушает мысль, будто все хотят друг друга «перетянуть» и ведут тайную пропаганду в свою пользу. … Когда люди, побывав у инославных, разрывают братское и евхаристическое общение со своими, это есть измена по-человечески и акт, направленный против Христа, против Его воли. Это вносит разделения, смуты, соблазны, отбрасывает дело единства назад в века соперничества, упреков, борьбы и поношений».
Именно эти слова мне цитировали, в том числе, и «меневцы», объясняя, почему моё желание быть «православным в общении с Римом» нехорошо. Но, во-первых, тут есть простое непонимание: я же не «разрывал общения». Со мной разрывали общение! Как сейчас, в 2019 году, прихожане РПЦ МП убеждены, что Константинопольский патриархат с ними порвал. А на самом деле — это они порвали с ним, это патриарх Кирилл объявил о разрыве, но разрыв односторонний. Меня причащать не будут, а я причащу.
«Разделение, смута, соблазны» исходят как от РПЦ МП, а в огромном разнообразном христианском мире братское и евхаристическое общение уже давно стало нормой, не всегда писаной, но фактической. Священники и прихожане попросту бойкотируют звероподобные распоряжения начальства. И ничего, Церковь не развалилась, наоборот.
Что до идеи, что прозелитизм пробуждает недоверие, то и здесь связь обратная. Недоверие побуждает обращать в свою веру, в свою организацию — не верят, что, будучи в другой организации, человек может быть другом.
Впрочем, Мень в другой ситуации сказал — в связи с исламом — что заниматься прозелитизмом нормально. Мусульмане могут обращать в свою веру, христиане в свою.
Все договорённости о запрете прозелитизма — а их много в сегодняшней России — все попытки поднять повыше «входной фильтр», чтобы показать, что нет прозелитизма, а просто человек реализует свою свободу, — всё это чиновничьи игры, не по совести, а из страха перед деспотическим государством. Это вовсе не уважение к другой религии, а вымученный отказ от миссии. В глубине же души мечтают всех переманить, а конкурирующую фирму ликвидировать, только вот регулятор рынка мешает.
Свобода слова абсолютна — в том числе, свобода миссии, свобода поливать грязью чужую религию, пропагандировать ненависть и насилие. Всё это можно осуждать словами же, но не запрещать и не наказывать тюрьмой или смертной казнью. То, что этого не понимают, показывают, как далёк современный мир (не только верующие, но и атеисты, и агностики) от нормы.