Интервью Виктора Григоренко, 2015 год. Григоренко (р. 1961) — племянник жены о.Александра Меня. Священником стал после смерти Меня, при жизни Меня церковью особо не интересовался. Работал в музее «Абрамцево».
Григоренко позволяет себе цитировать выпад Аверинцева насчёт «дикого племени интеллигенции», которое якобы мучало Меня — например, своей эмиграцией. При этом сам Аверинцев уже после этого выпада именно эмигрировал, поселившись не в Улан-Баторе, в Вене.
Только в последние 2 года Григоренко, по его утверждению, приезжал к о.Александру как прихожанин: «Когда я работал в музее [Абрамцево], меня очень интересовало народное творчество. И я показывал отцу Александру свои работы. Он очень осторожно со мной разговаривал, потому что это увлечение начинало давать языческий крен».
Очень странный отзыв об отце Александре: «Он был не очень практичным человеком».
Не вполне ясно, какого рода «практика» имеется в виду. Во всяком случае, случай, который описывает сам Григоренко, свидетельствует об обратном.
«Отец Александр достаточно часто приезжал в Хотьково причащать мою прабабушку … На столетие моей прабабушки в 1987-м приехал журналист из газеты «Труд». Отец Александр при этом присутствовал. … Когда этот журналист брал интервью и писал заметочку, отец Александр ему сказал: «Вы напишите, что дом у Татьяны Ивановны Колесниковой ветхий, и что администрация обещала помочь». А тогда было невозможно даже кирпич купить, — всё только по заявлению в исполком, строительных материалов никаких не было. И выходит эта статья в газете «Труд» с нашей фотографией: вот Татьяна Ивановна Колесникова, ей сто лет, поздравляем, она пережила первую войну, революцию, вторую мировую, но домик у неё, однако, ветхий, а администрация обещала помочь». Через неделю пришла из администрации открытка, в которой было написано, что можно получить пять тысяч кирпичей. Я когда отцу Александру принес газету, он посмотрел и говорит: «К следующему году нужно написать, что к бабушке приедут из стран Варшавского договора тоже столетние старики вместе отмечать день рождения, — тогда они сделают дорогу к вашему дому».
«Судя по тому, какие вещи он любил и какими вещами он себя окружал, он был достаточно старомодным человеком», — вспоминает Григоренко. Тут, конечно, недоразумение.
С таким же успехом можно назвать Аверинцева антикваром.
Роман Орвелла «1984» начинается с того, что главный герой находит «дореволюционную» картинку. Это редкость: тоталитаризм изничтожал память о прошлом, о подлинной жизни. «Маленький обломок истории, который забыли переделать. Весточка из прошлого века — знать бы, как ее прочесть».
Отсюда необычная роль дореволюционных предметов у тех, кто не принимал тоталитаризма: они утверждали свободу личности, они были подобием корсета и бункера, символами несогласия. Как и узкие брюки, и песни под гитару.