Пиастры, ради которых пиратствовали пираты — это сколько на наши деньги? Д'Артаньян получал на вершине карьеры 20 тысяч ливров в год — это много или мало? У Портоса был доход с имения 40 тысяч ливров. Почему кардинал Мазарини умудряется в одной фразе перечислить три валюты: радуется, что «за сто пистолей» купил тайну, «за которую Ришелье заплатил бы двадцать тысяч экю» — и при этом заполучил перстень с алмазом, «который стоит самое меньшее десять тысяч ливров».
«Пистоль» — это золотая испанская монета весом в 7 граммов. 7 граммов — традиционный вес, столько весили и «ауреусы», золотые монеты времён Христа. В Средние века золото было в дефиците, чеканили в основном монеты половинного веса — три с половиной грамма (таковы «флорины»). Но с XVI века пошёл поток золота и серебра из Южной Америки. Семь граммов вернулись.
Франция стала чеканить свои золотые 7 граммов с 1641 года — они получили название «луидор», «золотой луи» (как «помидор» — «золотое яблоко»).
«Пистоль» вовсе не от слова «пистолет», а от названия итальянского города Пистойя. Поразительно, сколько хорошо знакомых по историческим романам монет — всё те же семь золотых грамм. Дублон — «двойной» — это тот же пистоль, а «двойной» именно в воспоминание о предыдущих половинных золотых, которые назывались «эскудо». «Эскудо» — от слова «щит». Имелся в виду герб в виде щита, изображавшийся на монете. На французском «щит» — «экю», так тут и называли золотую монету в 3,5 грамма (а ещё такие монеты называли дукатами).
Так что 20 000 экю, о которых говорит Мазарини — это 10 000 пистолей, дублонов или луидоров.
Впрочем, за пределами Испании дублонами чаще называли золотые весом в 14 граммов — двойные пистоли. А бывали ещё и золотые в 28 граммов — «квадрупли», «учетверённые».
Лошадь стоила 100 пистолей. Во всяком случае, именно такую цену называет Дюма в «Трёх мушкетёрах». Каждая из подвесок королевы — полторы тысячи пистолей.
Если считать в пистолях-дублонах-луидорах, то Дюма любезно сообщает, что провинциальный небогатый дворянин имел годовой доход в 60 золотых, придворный в Париже уже нуждался по крайней мере в 200 золотых. Именно 200 золотых получал Кольбер, который не мог удержаться от возгласа изумления, узнав, что Д'Артаньяну, попавшему в фавор, назначено жалованье в 2000 золотых. Сам-то мушкетёр мечтал о тысяче золотых в год. Его друг Портос со всех своих имений получал 8 тысяч золотых.
В России 2008 года золотая монета весом в 7 граммов («червонец») продаётся банком за 7000 рублей — почти триста долларов. Покупают её в том же самом банке за 900 рублей. Так что зарплата Д'Артаньяна на посту, близком генералу армии, то ли составляла 14 миллионов рублей «на наши деньги», то ли не дотягивала до двух миллионов.
Дюма пишет, что Д'Артаньян имел при себе годовое жалованье в золотых — это 2000 монет по 7 граммов. Почти пуд! Ну, своя ноша не тянет.
Впрочем, в золотых считали редко и в XVII веке. Хождение имели в основном серебряные монеты. Здесь-то и появляются пиастры, они же песо. Это испанская серебряная монета весом в 28 граммов. Вес, впрочем, мог быть и меньше — 26 граммов, а уж реальное содержание серебра вообще изрядно прыгало. В России XVII века про пиастры не знали, а знали серебряные монеты весом в те же 28 граммов под названием «талеры».
При царе Алексее Михайловиче (а последняя часть трилогии о мушкетёрах происходит именно в годы его правления — кстати, во Франции тогда было почти столько же населения, сколько в тогдашней России, при всей разнице размеров) — при царе Алексее придумали штуку: на монетном дворе на талерах делали надпечатку, словно это марка, и такая монета уже называлась «ефимок». Ею награждали своих подданных, ею платили иностранцам жалованье.
«Талер» в устах испанцев стал звучать более звонко. Так появился «доллар». Это ещё что: в России талеры превратились в ефимки, потому что с ними познакомились под названием «иоахимталеры»
Для русских по царскому указу был установлен курс талера в 64 копейки. А как иначе: талер весил 28 граммов, копейка — около 0,4 грамма. То-то царь Пётр Алексеевич называл копейки «старые вши».
Спустя двести лет коммунистический царь Никита Сергеевич приказал считать, что доллар стоит… 64 копейки. Так доллар и стоил треть века. Может, и будет стоить.
Как перейти от золотых денег к серебряным? Проще всего умножить на десять. В реальности в разных странах соотношение серебра и золота колебалось, да и «семь граммов» бывали поменьше, а бывали побольше. Поэтому, когда Д'Артаньян решает торговать связками соломы, на которых бежавшие от народного гнева придворные могли бы спать, он сперва хочет брать по пистолю за связку, а потом — по луидору. Пистоль был равен 10 ливрам, луидор — 12.
Ливр — это то же, что франк. Но в XVII веке обычно имели хождение серебряные экю — монеты по три ливра.
Вот здесь и можно вспомнить тридцать серебреников. Каждый весил 14 граммов серебра — это как половина пиастра. Пиастр, кстати, делился на восемь монет («реалы»), и в романе Стивенсона «Остров сокровищ» попугай кричит вовсе не «пиастры», а «pieces of eight!» — «восемь кусков». На испанском — с буквой «р», к тому же кончается на гласную, так что попугаю легче протянуть: «real de a ocho», «реаль де очо». Реал точно соответствует (по содержанию серебра) динарию. Сто двадцать динариев Иуды — это столько же реалов.
Большой реалист этот Иуда.
Впрочем, «реаль» от древнего санскритского «раджа» через латинское «регалис», «правитель». «Реальный» же от санскритского «райи» — «собственность», «вещь» через латинское «реалис», «вещественный».
Итого Иуда получил 15 пиастров (песо, талеров, долларов). 420 граммов серебра, они же 42 грамма золота. Примерно шесть золотых монеток по семь грамм — полдюжины пистолей, полдюжины луидоров.
Около 8 рублей времён Алексея Михайловича.
Хороший плотник мог столько заработать за год. Только плотником был Иисус, и Иуда этот год ему не подарил.
Инфляция в России XVII века была могучая: в «Повести о царе Газии» ужас голода в первой редакции передавался словами: «По тринадцати рублёв коневая голова». Во второй: «По 30 рублёв кобилия голова мяса». Впрочем, возможно, переписчик ошибся. Цену пшеницы — чрезвычайно дешёвой, кошмарно дешёвой — в обоих вариантах указывают как 4 пулы за кадь. Единица архаичные: кадь в XVII в. сменилась четвериков, «пул» — медная монета «пуло», весом меньше грамма, распространённая во времена Золотой Орды.
Кстати, само слово «дороговизна» отсутствовало — говорили «дороготня».
В одном из вариантов «Повести о царе Аггее» говорится о том, что царь, превратившийся в нищего, подряжается работать всё лето у крестьянина за десять алтын. Это невысокая плата. На севере России наёмные работники получали за работу с марта до ноября полтора-два рубля (50-70 алтын). Если человек хотел дать в монастырь вклад на поминовенье усопших, но не имел денег, он мог отработать год на обитель — этот год приравнивался к рублю вкладных денег (Лохтева, 1961. С. 222).
Крестьянин Кирилло-Белозерского монастыря выплачивал наёмного работнику за труд с Пасхи до Покрова 20 алтын, но при этом наймит обрабатывал и свою запашку.
Ученик Иова Льговского Дамиан в 1660-е годы был выкуплен у татар за 100 рублей.