Какой же всё-таки Салтыков-Щедрин замечательный! Вот 1887 года его этюд о прото-совке, о том офисном планктоне, который мутировал в вату. «Понятие о зле сузилось до понятия о лихоимстве». Банда мошенников и воров! А другого зла не существует. Вот уже когда это зародилось. И, наконец, теория борьбы за свободу таким «своеобразным», по выражению Михаила Евграфовича, способом:
«Практиковать либерализм в самом капище антилиберализма. С этою целью предполагалось наметить покладистое влиятельное лицо, прикинуться сочувствующим его предначертаниям и начинаниям, сообщить последним легкий либеральный оттенок, как бы исходящий из недр начальства (всякий мало-мальски учтивый начальник не прочь от либерализма), и затем, взяв облюбованный субъект за нос, водить его за оный. Теория эта, в шутливом русском тоне, так и называлась теорией вождения влиятельного человека за нос, или, учтивее: теорией приведения влиятельного человека на правый путь».
Этой теории — и не только теории, а очень практического носоводства — исповедовали Егор Гайдар, прогрессоры, мокрецы, спецслужбы, рука об руку с которыми надеялись победить мещанство... Ельцин как таран против номенклатуры... Ну и при Путине каждый считает себя таким носоводителем, этим и оправдывается. Сам Путин утешает себя тем, что правит носами, которые нужно водить всеми доступными способами, от взрывания гексогеном до гвардии. Слово «либерализм», правда, превратилось в ругательное даже у «оппозиционеров». Если главный враг — коррупция, то главное добро... Честность? Ну... Если борются с лихоимством, то, скорее, позитивный идеал — нелихоимство.
Щедрин:
«В оправдание этой теории приводилось то соображение, что вся история русского прогресса шла именно таким путем. Либерал прикидывался выполняющим предначертания и затем сообщал этим предначертаниям тот смысл, который признавался наиболее полезным. Не нужно дразнить, напротив, нужно сглаживать. Не нужно выставлять вперед свою инициативу, а, напротив, делать вид, что сам проникаешься начальственною инициативою. Тогда мало-помалу образуется в облюбованном человеке привычка либерализма, исчезнет страх перед либеральными словами — и в результате получится прогресс».
Чем хорошо носоводство? «Не требует ни борьбы, ни душевного горения, ни жертв — одной только ловкости … Дело сводилось к личностям; порядок вещей ускользал из вида. Казалось, что преуспеяние пойдет шибче и действительнее, ежели станового Зябликова заменит становой Синицын».
Понятно, что «становой» тут иносказание, обозначение большего через меньшее, высшего самодура через низшего.
«Переливая таким образом из пустого в порожнее, Имярек совсем забыл о критической оценке новоявленной теории. А между тем это было далеко не лишнее. Независимо от того, что намеченные носы не всегда охотно подчинялись операции вождения, необходимо было, однажды вступив на стезю уступок, улаживаний и урезываний, поступаться более цельными убеждениями, изменять им. ... Вообще предприятие было скучное, хлопотливое, тяжелое. Приходилось слушать неумные речи, намеки, укоры, приходилось сознавать, что, в сущности, господином положения остается все-таки «нос».
Кошмар в том, что «Нос» вовсе не обязательно самодержавный атрибут. Носом является любой сосед по стране, его тоже нужно «водить», под него нужно подделываться, подстраиваться, пытаться им манипулировать — и в конце в лучшем случае обнаруживать, что хуже стало ненамного, а в худшем случае… У Щедрина: «Сзади у него повис ворох крох и мелочей, а впереди — ничего, кроме одиночества».